Алёна изумленно воззрилась на Малютину. Ого, какие слова!Раньше Алёна слышала такое только от своей ненормальной сестрицы, но от Ингивсего можно ждать, а вот от респектабельной Фаины… Видно, крепко достал их тутРашид, если в ход пошла тяжелая матерная артиллерия. Да уж, Алёна отличнознает, как он может доставать!

Интересно все-таки, зачем позвала ее Фаина? Показать, какумеет крыть матом? Пожаловаться на Рашида? Счет за разбитое окно предъявить?

– Ну хорошо, – задумчиво сказала Фаина Павловна. –То есть ничего хорошего во всем этом нет. А дальше, у меня такое впечатление,будет еще хуже. Ты… ты никогда не думала уехать – хотя бы на время?

– Я уже уезжала – в Выксу, – напомнила Алёна. – Нотам я не могу, просто не выдерживаю.

– Ну, что такое Выкса! – пренебрежительно махнула рукойМалютина. – Уехать в другой город, за границу, в конце концов, развеяться,прийти в себя, понять, что жизнь еще очень даже не кончилась…

– Это в тур, что ли? – угрюмо спросила Алёна. –Нету у меня денег по турам разъезжать!

– Ну а если не в тур? А если речь идет о работе?

Алёна недоверчиво покосилась на нее.

– У меня есть одна знакомая, – с улыбкой пояснилаМалютина, – которая недавно обратилась ко мне с просьбой: порекомендоватьей хорошую медсестру для работы сиделкой при одном богатом пациенте. Пациентживет – не падай! – аж в Иордании. Знаешь, что это такое?

Алёна сдержанно кивнула, надеясь, что Фаина Павловна нестанет ее экзаменовать. Если честно, про Иорданию она знала только то, что тамживут иорданцы. И что их король женат на какой-то фотомодели или кинозвезде изЕвропы. А может, из Америки. Что-то в этом роде она читала… не вспомнить уж,где и когда.

– Богатая, спокойная, приличная страна, – сказала ФаинаПавловна. – Жарко, конечно, все-таки Аравийский полуостров, самый юг, дажеюжнее Турции, но климат терпимый, вполне здоровый. Да и деньги сулят такие, чтоможно перетерпеть очень многие неудобства.

– А что, в Иордании медицина находится на пещерномуровне? – хмыкнула Алёна.

Странно… потом, тысячу раз вспоминая этот разговор, онаудивлялась, что сразу же отнеслась к словам Фаины с недоверием. Вся эта историябыла такой чушью, любой трезвомыслящий человек заподозрит неладное! Штука втом, что Алёна тогда не была трезвомыслящим человеком, она была сдвинута насвоей беде, запугана, затравлена, и Фаина очень ловко сыграла на этом. И нестоит гордиться своей сверхпроницательностью: если Алёна в чем-то всерьезусомнилась во время того разговора, так только в том, что ей, закоренелойнеудачнице, может выпасть такая фантастическая удача.

Фантастическая и коварная западня была ей расставлена, и онатуда влетела, разинувши рот, еще и приплясывая от радости!

Но все это стало ясно потом, потом, потом…

– Ну почему, медицина там вполне нормальная. Дело в причудахбогатого человека, не более того. Он бизнес-партнер мужа моей приятельницы иараб только частично. Его дед женился на русской – некоторые русские послереволюции эмигрировали в Египет. То есть господин Кейван отчасти русскихкровей. И вот уже в зрелые годы ему загорелось – вынь да положь! –прочесть дневники своей бабушки, которые она всю жизнь вела на русском. Чтохарактерно, она родом из Нижнего, представляешь? И в дневниках сохранилисьстарые, еще дореволюционные записи. А поскольку там имеются какие-торассуждения о ее муже, о жизни семьи Кейвана, он не хочет, чтобы дневникипопали в чужие руки. Он страшно боится, что там будут найдены какие-тонеприличности и это можно будет использовать после его смерти как компромат начленов его семьи. Сейчас весь мир на компроматах помешан! Поэтому он решил самизучить русский язык. И еще одна причуда: ему желательно, чтобы обучала егорусская сиделка, причем родом из Нижнего Новгорода и лет этак двадцати пяти,как раз возраста его бабушки, когда она выходила замуж за его деда. Да, кстати:чтоб не думалось, – поспешила оговориться Фаина Павловна, – этотсамый Кейван наполовину парализован, передвигается только в инвалидном кресле,так что никаких неприличных намерений у него нет и быть не может.

Если честно, то Алёна еще тогда мысленно усмехнулась надэтим сюжетом для дамского романа. Но, во-первых, она уже накрепко успелаусвоить, что сюжеты для дамских романов самые жизненные из всех сюжетов(история бедной Нади была тому ярчайшим примером!), а во-вторых, разве могло ейприйти в голову, что Фаина Павловна будет так нагло, откровенно, бесстыдноврать?! Зачем бы ей?

Ответа на этот вопрос она до сих пор не знала.

А тогда додумалась только спросить:

– Вы что, хотите, чтобы в Иорданию поехала я? Но почему я?

– Понимаешь… – Фаина Павловна сконфуженно улыбнулась. –Я этого никогда тебе не говорила, и жаль, что должно было случиться несчастье,чтобы смогла сказать. Ты мне всегда очень нравилась, у тебя такая светлаяголовушка, ты отлично работала со мной, но больше всего я ценила, что ты первойзахотела участвовать в моих операциях, еще когда моей затеи все побаивались. Ятебе была очень благодарна, но оценила твою помощь по-настоящему, только когда…ну, ты понимаешь: только теперь. Я поэтому, собственно говоря, и помогала тебена следствии, и знай, Алёна: я тебе всегда помогу чем смогу. Вот подвернуласьвыгодная, по-настоящему интересная работа, которая даст тебе возможность забытьвсе, начать новую жизнь, – и я просто счастлива буду, если тывоспользуешься таким отличным шансом.

Ну, тут, понятно, умиление вышибло у Алёны остатки разума,она залилась слезами облегчения, и Фаина Павловна, сука этакая, не помешала ейвыплакать их на своем мясистом плече и даже дружественно чмокнула Алёну взареванную щеку.

Много чего тогда крутилось у нее в голове: восторженныеслова перемежались ослепительными вспышками надежды, и Бога она не забылапоблагодарить за то, что не совсем отступился от нее, непутевой, а ведь она, вотличие от многотерпеливого Иова, усомнилась в его мудрости и милосердии…

Однако в то время он, конечно, отвернулся от нее, иначенапомнил бы, что не про Иова надо было думать, а про Иуду. В смысле – про Иудинпоцелуй.