– Думаю, дело здесь не в тебе, – не замедлил разочаровать ее Арлан. – Просто тролли, в отличие от людей, не слишком подвержены иллюзиям. Если оказался в их мире – невозможно вдруг взять и исчезнуть оттуда. Артур просто чувствовал, что должен это сделать, должен пойти за тобой в туннель! Ну, все, я побежал!

Арлан предусмотрительно нажал на кнопку звонка и подождал, когда за дверью послышались шаги. Потом развернулся и бросился вниз по ступеням.

Дверь открыла мама. Увидела дочь – и ахнула:

– Что случилось, Вета? Почему ты ходишь под дождем без зонта? Я же сама утром засунула его тебе в рюкзак! Ну, неужели так трудно просто достать и раскрыть?!

– Извини, мама, я о нем как-то совсем забыла, – вполне искренне ответила девочка.

– Да что такое с тобой происходит? Просто удивительно, как ты с таким легкомыслием дотянула до шестнадцати лет. Когда ты, наконец, станешь серьезнее?

– Завтра, – буркнула Вета и потащилась в свою комнату. Сердце ее разрывалось от тяжести содеянного. Теперь она знала, как чувствует себя человек, только что совершенно случайно убивший другого человека. Да к тому же своего друга.

На своей кровати она немедленно разрыдалась, конспирации ради закрыв голову подушкой. Но поплакать вволю не удалось, минут через пять послышался странный звук – словно кто-то свистнул ей в ухо. Вета затихла, потом тревожно выглянула наружу.

И увидела господина Себастьяна. Он тихонько кружился над кроватью с самым сочувственным выражением на лице.

– Что? – вздохнула девочка. – Вам ведь не привыкать к виду моих рыданий, правда?

– Но хотелось бы знать причину такого горя, – тактично заметил призрак.

– Их навалом, этих причин. Некоторые я даже назвать вам не могу – слишком ужасные. А еще я завтра навсегда ухожу отсюда.

– Это нелегко, я понимаю, – произнес господин Себастьян, и закружил быстрее в заметном волнении. – И все-таки не могу не порадоваться за тебя, моя девочка. Ты возвращаешься домой.

Вета еще раз судорожно вздохнула, потом рывком села на кровати и одернула свитер. Действительно, ну что она так раскисла?

Такой уж у нее был характер: сначала всегда огорчалась до слез, а потом начинала обдумывать ситуацию. И приходила к выводу, что все как-нибудь можно исправить. В самом деле, завтра она будет в своем родном мире. Она узнает там тысячу необычных вещей, научится тому, что уже умеет Арлан. И обязательно найдет способ спасти его. Спасла же она, в конце концов, Ингу и Артура! Просто по неопытности допустила досадный промах, и цена за их спасение оказалась слишком высока.

– Господин Себастьян, а можно вас спросить? – робко начал Вета.

– Конечно, моя девочка, – с готовностью отозвался призрак.

– А как так получилось, что вы навсегда застряли в этом мире?

Возможно, было невежливо заводить этот разговор, но Вете ужасно хотелось хоть на пару минут отвлечься от тяжелых мыслей. А ничто не отвлекает от собственных переживаний лучше, чем чужая драма. Господин Себастьян перестал кружить по комнате и уютно расположился на спинке старого кресла.

– Это было очень давно, моя милая, – начал он свой рассказ. – В юности я жил со своим семейством в Санкт-Петербурге. Мой отец близко дружил с одним статским советником, и мы частенько бывали у него в гостях. Для меня такие визиты были подлинным мучением. Дело в том, что старшая дочь советника обладала невыносимым характером и постоянно высмеивала меня по любому поводу. Говорила, что я уродлив, глуп, и манеры у меня ужасные. По моему разумению, ее и саму трудно было назвать красавицей, но за нее горой стояли младшие братья. Ох, и натерпелся я от этой семейки!

Но однажды все удивительным образом переменилось. Дочь советника, Наталья, встретила меня без прежних издевок и предложила прогуляться с ней по саду. Мы говорили о поэзии, об искусстве и красоте, а в конце прогулки я вдруг понял, что сама Наташа – прекрасна, и я навеки влюблен в нее!

Мы стали часто встречаться. Мне в ту пору было почти шестнадцать лет, Наташа – годом старше. Но для своего времени мы были уже достаточно взрослыми. Однажды я сказал Наташе, что собираюсь поговорить о нас с ее родителями.

Но неожиданно для меня Наташа разрыдалась. Она умоляла меня не делать этого, просила забыть ее и больше не ездить с визитами. Я был убит, раздавлен! Убежал прочь, хотел немедленно записаться в гвардию, потом проситься на Кавказ! Именно так поступали отвергнутые молодые люди в те времена. Но Наташа прислала мне записку, в которой просила встретиться с ней еще раз и обещала все мне объяснить.

В то свидание она и вправду поведала мне обо всем. Наташа сказала, что очень скоро я буду должен навсегда покинуть этот мир. И мое место займет другой молодой человек. Никто не заметит этого – кроме нее, ангела моего Наташеньки. И если я поговорю с родителями, ей, возможно, придется выйти замуж за того юношу. А она совсем уже решилась после моего ухода стать послушницей в монастыре.

Я был потрясен. Наташа пыталась меня утешать. Она говорила, что в том мире я буду счастлив, что там есть гармония и красота, почти утраченные в мире людей. Она это знала, потому что сама прожила там целых шестнадцать лет. Но я отчетливо сознавал, что не смогу быть счастлив без нее даже в раю.

Я спросил, как может случиться, что я вдруг окажусь в другом мире. Наташа ответила, что, когда мне исполнится полных шестнадцать лет, меня, возможно, пригласят куда-то, и там будут молодые люди одного со мной возраста. Так и вышло. Лето мы с семьей проводила на даче в Павловске. Однажды меня позвали кататься на лодке. Рядом со мной оказались юноши и девушки, мне совершенно незнакомые. Я вдруг заметил, что берег островка, к которому мы направляемся, окутан пугающей мглой, и там горят костры, хотя время было обеденное. Тогда я бросился в воду и вплавь добрался до своего берега.

Потом еще несколько раз в нашем доме появлялись странные люди, хотели меня видеть… Я тщательно уклонялся от встреч с ними. Через два года я женился на Наташе.

Господин Себастьян примолк, словно заново переживая в душе давно промелькнувшие счастливые мгновения.

– И что было дальше? – замирая, спросила Вета.

– Увы, наше с ней счастье не было долгим, – ровным голосом продолжил призрак. – Наташа умерла через год, при рождении нашего первенца. Перед смертью она плакала и просила у меня прощения. Говорила, что навеки загубила мою жизнь и мою бессмертную душу. Больше всего ее мучила мысль о том, что мы никогда больше