Он перевел дыхание, покрутил головой. Так можно домыслитьсяи до опасной ереси, что евреи вообще-то в самом деле лучше остальных. Непотому, что лучше, а потому, что не дают себе опускаться… даже вот такимиспособами. Американцы, если честно, уже сбежали бы от такой фронтовой жизни,как и все остальные европейцы. Арабы разве что только не сбегут, да и то невсе, но арабы дикий и фанатичный народ, а евреи… впрочем, тоже дикий ифанатичный, несмотря на множество ученых и продвинутых людей из их числа.

Джип проехал, он смотрел вслед, мелькнула мысль, чтовсе-таки хотя армии упразднены, как и тайные службы всех стран, исключая США,но очень многие из тех, кого учили только подрывать мосты и бесшумно убиватьчеловека голыми руками, так и не смогли найти подходящей работы, а жить напособие, хоть и довольно высокое – правительство США благоразумно непоскупилось! – посчитали унизительным. Эти люди все еще полны сил, и хотяони не у дел, но охотно откликнутся на любую возможность насолить тем, ктолишил их смысла жизни.

Не у дел остались и те, кто вроде бы только и делал, чторазвлекался в своих суперфешенебельных виллах, перемещался от одного своегопоместья к другому на собственных боингах, где есть даже бассейны, и бесконечноустраивал вечеринки и попойки для самых красивых и дорогих женщин мира.Все-таки большинство из этих людей не прожигающие наследство плейбои, афинансовые магнаты, хозяева трансконтинентальных корпораций, владельцы системыбанков, что, как артерии, снабжает кровью промышленность, этим людям пришлосьочень не по душе, что этот суперхищник наконец-то сумел подмять их всех,хищников поменьше.

Заварится каша, сказал предостерегающе внутренний голос. Итак легко не пройдет, как обещали сверху…

Звякнул мобильник, он торопливо поднес крохотную коробочку куху.

– Алло?

– Стивен, это Мария.

– Ура, – сказал он. – Честно говоря, я ужеизвелся.

– Береги здоровье, – посоветовала она.

– Почему?

– Как почему? Все вы, американцы, бережете здоровье.

– Ну, вообще-то… хорошо, буду, – пообещалон. – Ты где? Куда за тобой подъехать?

– Все равно заблудишься, – ответила она. –Или попадешь в арабский квартал, а там от тебя останутся рожки да ножки.

– Как вы живете? – вырвалось у него.

– По-израильски, – объяснила она. – Лучшескажи, где ты. Я доберусь быстрее.

Он огляделся, стараясь выглядеть туристом, впервыеосматривающим эту историческую окаменелость, именуемую Иерусалимом, это наслучай, если за ним наблюдают, воскликнул радостно: – Здесь огромное количествобородатых и в шляпах!.. И все кланяются и что-то бормочут!

– У Стены Плача, что ли?

– Да нет, – ответил он, – ту я уже видел,помню… Погоди, я пошлю снимок…

Он сфотографировал вид вдоль улицы и гигантский семисвечник,что установлен перед массивным неприятного вида зданием, переправил ей, а черезпару секунд донесся изумленный возглас:

– Так ты от меня на расстоянии пяти минут!.. Стой там,никуда не уходи. Буду минут через двадцать.

– Это ваше еврейское? – спросил он поддразнивающе.

– Что именно? – переспросила она.

– Идти пять минут, а будешь через двадцать…

– Ты в самом деле американец, – произнесла она спреувеличенным отвращением. – Я же должна хотя бы поправить прическу?

– Сдаюсь, – ответил он. – Жду.

На большом табло, расположенном на крыше трехэтажного дома,показывают поиски разбившегося самолета греческой компании, корреспондентывыспрашивали друг друга: техническая поломка или террористический акт, римскийпапа наконец-то посетил Россию, израильские вертолеты нанесли ракетный удар вТулкарме, а танки прямой наводкой расстреляли три блокпоста палестинцев.Президент Египта, король Иордании и высшие должностные лица Сирии, СаудовскойАравии, Ирана и даже всегда лояльного к США Кувейта заявляют, что США намеренноне желает останавливать экспансионистские планы Израиля…

Чувствую опытную руку, сказал он себе. США не могут неответить на обращение президентов стран, где США взяли под контроль все армии,где закрыли все военные заводы и военные училища. Правительство США простовынуждено, да, вынуждено принимать жесткие меры против Израиля. Это все поддавлением мировой общественности…

Он увидел Марию издали: рослую, гордую, с царственно прямойспиной, пышной гривой иссиня-черных волос, прямую наследницу всех царицВостока, израильтянки они или нет, народ расступался перед ней, как трава, онаулыбнулась ему издали, сердце его подпрыгнуло и застучало так радостно, что онприкрикнул: несолидно ему так себя вести, он не только человек взрослый, но итертый, побывавший, он знает, что за женской улыбкой обычно прячется оскал.

– Твое счастье, – сказал он, – что я несовсем немец. Тот бы уже загрыз за такую беспунктуальность.

Она засмеялась:

– Это твое счастье! Здесь немцев не любят. Ну и кактебе здесь?

– Бедлам, – признался он, – организованномучеловеку, это я о себе, можно вообще рехнуться.

Она засмеялась:

– Говорят, мир делится на концлагерь и на бардак.Уезжая из любой страны в Израиль, евреи попадают из концлагеря в бардак. Асейчас этот бардак почему-то становится все бардачистее.

– Это все нашими усилиями, – засмеялся он.

– Усилиями американцев?

Он замахал руками:

– Что ты, что ты! Американцы как раз несут порядок. Вкакой ресторан зайдем?

– Сейчас подумаю, – ответила она. – У насслишком широкий выбор…

Она взяла его под руку, от ее прикосновения по его кожепробежал сладкий озноб. Солнце давно опустилось за Храмовую гору, в Старомгороде сгустились сумерки, нехотя зажглись фонари, сперва совсем ненужные инелепые, но темнота сгущалась, и фонари казались все ярче и ярче.

Иерусалимские кафе, казалось бы, после участившихся терактовдолжны опустеть, но они как будто приняли некий вызов и остались заполненныминародом до поздней ночи. А те, которые работают круглосуточно, явно будутоткрыты до утра.

Они медленно шли вдоль улицы, часто встречались армейскиепатрули, он всякий раз настораживался, видя готовые к бою автоматы, но Мариящебетала весело и беспечно, он переводил дыхание, кивал, соглашался.

На перекрестке кивнул в сторону девушки в защитной форме и савтоматом на плече:

– Только в Израиле столько женщин в армии.

Она грустно усмехнулась:

– Это единственная страна, в которой на первом свиданиипарень спрашивает у девушки, в каких войсках она служила, и единственнаястрана, где очень часто выясняется, что ее боевой опыт богаче, чем у него.