– Это тебя Ладочников туда задвинул?

Сергей начал выползать из-под кровати.

– Да уж, помог как мог, ногами заталкивал. Что случилось?

– Гену-продавца серьезно ранили. Не нравится мне ситуация.

– А уж как мне не нравится. – Сергей встал, сделал несколько приседаний. – Пора отсюда сматываться.

– Нет. – Костя налил новый бокал чая и помешивал сахар. – Ты, Серега, будешь мести территорию цирка, мыть стены и чистить клетки. Я отправляюсь в милицию за новыми фактами и данными экспертизы, а Настя сидит под домашним арестом. У одного ее знакомого документы пропали, другого сожрать хотели. Боюсь я за окружающих. Как только с ней свяжусь, так налетаю на неприятности.

– Или на приятности. – Я сделала обиженное лицо.

Отряхнувшись, Сергей сел за стол, демонстративно повертел полупустую вазочку с клубничным вареньем.

– А чего это у нас стол больно скудный?

Я развела руки.

– Мужики, вы будете смеяться, но у меня нет денег на хозяйство. Сережа, открывай свою кубышку. – Сергей потянулся за чашкой. – И не трогай чашку грязными руками! Ты же только что из-под кровати.

Сергей отдернул руку.

– Ладно, пойду деньги достану, заодно и руки помою.

Ладочников отхлебнул чая.

– Серега, а где ты деньги прячешь?

– Не прячу, а на всякий случай держу в безопасном месте. В будке у Пусика.

– У этого саблезубого тигра? – Костя поперхнулся чаем. – Не понимаю его отношения к тебе. На всех остальных он кидается без предупреждения. На меня, например.

– Я тоже удивляюсь. – Я придвинула к себе вазочку с вареньем. – Видимо, у них схожие интересы или инстинкты.

Сергей вернулся через минуту, поставил на пол сумку. Засунув в нее руку, он чертыхнулся, а затем выругался, затряс рукой, и с нее во все стороны брызнула кровь. Указательный палец и ладонь сбоку оказались порезанными.

– Забыл горлышко от бутылки выбросить. Закон подлости. Когда первый раз доставал для Насти деньги, то копался в темноте, в будке, похмельный, и ничего, а на свету – рана. Есть йод?

Пока я мазала йдом и забинтовывала руку, Ладочников сдвинул чайные принадлежности в сторону и вывалил на стол содержимое сумки. Высыпались деньги, мятые бланки, горлышко пивной бутылки в каплях крови, пластиковая папка и лазерный диск в футляре.

Костя выкинул горлышко в мусорное ведро и стал просматривать бумаги в папке.

– Серега… Серега! Зачем тебе технология производства стеклокерамических изделий?

Сергей отвлекся от созерцания собственной забинтованной руки.

– На фиг мне оно?

– И я про то же. А зачем возишь?

– Что?

– Хрен в пальто! Папка тебе эта зачем?

Сергей подошел ближе, повертел в руках папку, разложил листы на столе.

– В первый раз вижу. Формулы какие-то мудреные, описание…

Я убирала йод и бинт в аптечку и не сразу поняла, что в бытовке стало тихо. Сергей с интересом смотрел на Ладочникова, а Костя, приоткрыв рот, с видом идиота смотрел в стену. Взгляд его медленно передвинулся и попал на меня.

– Отменяется твой домашний арест, Настена. Едешь в Москву, едешь тайно. За сутки должна обернуться. – Он взял папку и потряс ею перед носом Сергея. – Вот из-за папки и диска, Серега, тебя весь местный криминал ищет.

– Не понял.

– Я сам пока ничего не понял, но папочку необходимо показать специалистам.

– А я кто? – Сергей отобрал у Кости папку. – Я и есть специалист, химико-технологический закончил.

Он с размаху сел на кровать, она затрещала, но, что удивительно, не сломалась.

– Так… так… так… Звездец. – Сергей заново, обстоятельно всматривался в формулы. – Ну-ка, Костя, подвинься. Кстати, возьми в сумке пять тысяч, твой аванс. Насть, у тебя есть писчая бумага?

– Есть.

– А зачем тебе? – Костя складывал рассыпавшиеся купюры из сумки.

– Я папку и диск не отдам. – Сергей взял у меня бумагу, щелкнул ручкой. – Они гарант моей безопасности. И вашей тоже. Настя копию повезет. Мне всего час нужен, чтобы переписать. Пусть папочка и диск полежат у Пусика.

Сергей быстро заполнял формулами чистые листы.

Костя заглянул ему через плечо и неожиданно подмигнул мне.

– Ты, Настя, свою многочисленную животину покормила?

– Нет еще. На допросе сидела.

– Тогда иди, насыть оголодавших. А мы с Серегой подумаем, куда ему от тебя переселиться, неудобно ему здесь.

– Так некуда его…

– Виталика уговорим. Иди работай, ты, Серега, пиши, а я быстро схожу в милицию, информацию соберу.

Я мыла собачьи клетки.

Два молодых милиционера смотрели на меня со снисхождением, один даже подмигивал. Это было так провинциально непосредственно, так смешно, что я расхохоталась в голос. Парень воспринял мое веселье как положительный ответ на его заигрывание, придвинулся ближе, но тут на территорию цирка заехали джип «Лексус» и «Мерседес» и отвлекли его.

Из «Мерседеса» вышел Сига, из «Лексуса» выпрыгнул Федор.

Второй милиционер, сержант, подбежал к Сигу. Он был выше ростом и согнулся, отчитываясь:

– Сигизмунд Степанович, нашли мы твои документы, но отдать не имеем права до конца предварительного следствия. Отпечатки пальцев надо снять, протокол составить.

– Делай что надо.

Сига смотрел не на милиционера, а на меня. Сержант тоже уставился. К ним подошел Федор, шофер и незнакомый парень. Пятеро мужчин наблюдали за моими руками в мыльной пене.

Я терла решетки клетки, делая вид, что мне по фигу и их взгляды, и то, что халат у меня намок и стал почти прозрачным. Но выдержки хватило ненадолго. Кинув губку, я повернулась к мужчинам.

– Дневное цирковое представление начнется в шестнадцать ноль-ноль, вечернее в девятнадцать. Но я в представлениях не участвую.

Развернувшись, я пошла к своей бытовке. За моей спиной послышался голос сержанта.

– Настя, уборщица местная. С гонором.

– Это я знаю.

От голоса Сиги меня шатнуло в сторону. Он не спеша подошел, взял меня под локоть, зашептал на ухо:

– Ты чего?

– Голова кружится.

– Не спала совсем, устала?

– Не спала. Но голова кружится от желания. – Я осторожно дотронулась ладонью до его живота. Сквозь тонкую прохладную бязь рубашки чувствовалось теплое тело. – У меня полгода никого не было.