У Лизы была целая неделя, чтобы одуматься, но она была потрачена не на то. Женщина, боящаяся даже себе самой признаться в том, что она, кажется, влюбилась, металась в лихорадочном ожидании конца недели, плохо работала, просыпалась чуть ли не в пять утра, с вечера не могла заснуть, ела только фрукты и сыр – в горло больше ничего не лезло. А когда наступила пятница и нужно было записывать ту часть передачи, которая идет из студии, видеоинженер и оператор были более чем удивлены, когда Лиза прочитала текст с телесуфлера только с седьмого раза.

Первую половину субботнего дня Вадим всегда проводил в офисе «Высоты», и освобождался он не раньше пяти вечера, поэтому в это время Лиза чувствовала себя свободной. Она проснулась в пять утра, до восьми лежала без сна, потом покормила мужа завтраком, проводила в офис, тщательнейшим образом привела себя в порядок и, ощущая сильнейшую внутреннюю дрожь, вышла из дома. До мастерской Виктора Вениаминовича ходьбы было минут пятнадцать. Лиза пошла по улице, параллельной той, на которой находился вход в его студию, свернула во двор, сориентировалась и поняла наконец, в какой подъезд ей нужно войти. Ровно в одиннадцать Лиза нажала кнопку звонка. Никита открыл ей сразу, будто стоял перед дверью в ожидании.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил юноша, даже не подумав посторониться, чтобы впустить свою гостью.

Если она переступит порог, то окажется с ним лицом к лицу, в самой непосредственной близости. И отступать будет уже некуда. Лиза постояла так несколько секунд и решительно сделала шаг навстречу.

Они вышли из мастерской, когда уже начало темнеть. Пошел первый в этом году снег. На улице было хорошо: падали, кружась, снежинки, приветливо горели фонари, куда-то спешили прохожие. Лиза и Никита не сказали друг другу ни слова о любви, но и так все было понятно. Никита, провожая Лизу, выбрал самый дальний путь, чтобы хоть чуть-чуть растянуть во времени их близость.

Он выглядел счастливым, сверкал шальными черными глазами, улыбался, сжимал ее руку.

– А знаешь, – сказал он, – я не буду сейчас писать твой портрет.

– Как так, – кокетливо изумилась его возлюбленная, – я тебе разонравилась? Так быстро?

Он рассмеялся.

– Я не хочу писать тебя зимнюю, зиму мы с тобой потратим на другое, – ответил он и крепко стиснул ее пальцы, – нет, определенно, зимой я тебя писать не буду. Зимой мы будем смотреть на снег и пить красное вино, мы будем заняты. Я напишу тебя летом. Когда будет много света и солнца.

Лиза улыбалась, ей было хорошо.

– Летом мы с тобой обязательно поедем на море, – продолжал Никита, – мы найдем какой-нибудь дикий пляж… Какие-нибудь красивые скалы. Я никогда не писал море, никогда не писал портретов, а сейчас захотелось. Сильно захотелось. Я и на море-то был только раз в жизни, но запах помню и шум волн помню.

Он остановился, осторожно поцеловал Лизу в губы.

– Скорее бы настало лето, – сказал он, – но нам и зимой будет хорошо, ведь правда?

– Милый мой мечтатель… – грустно улыбаясь, ответила Лиза, – мне всегда будет хорошо с тобой. И зимой, и летом. Жаль только, что о море мы можем только мечтать….

– Почему только мечтать, – удивленно поднял брови Никита, – что нам помешает?

– Давай не будем об этом сейчас, – шепотом ответила Лиза, – мне сейчас так хорошо, я не хочу ни о чем думать.

– Почему бы не думать о приятном? – настаивал молодой человек. – Я хочу думать о тебе, о том, что с нами будет, где мы с тобой побываем, что будем делать.

Он вдруг остановился.

– А может, я и напишу тебя зимнюю, – ответил он каким-то своим мыслям, – но зимняя ты будешь другая: теплая и домашняя. Ты будешь сидеть у окна, за окном должно быть много снега и гореть фонарь, а на подоконнике будет стоять фикус.

– Фантазер! – воскликнула женщина, прижимаясь к своему спутнику и совершенно не думая о том, что кто-то в этот момент может ее увидеть.

– Почему фантазер-то? – пожал плечами Никита.

– Ну как ты себе это представляешь? Зимний вечер, фонарь за окном… это еще может быть. Но море – это только мечта, увы.

Лиза погрустнела, вздохнула.

– Но почему, я не понимаю.

Лиза остановилась, повернула голову к своему возлюбленному:

– Никита, ты же взрослый человек, ты считаешь, что мой семейный статус позволяет мне совершать самостоятельные поездки к морю? Ты думаешь, мой муж выпустит меня из дому одну: езжай, детка, на курорт, развлекайся? Не будет этого, нечего и мечтать.

В один миг молодой человек изменился в лице, брови его сдвинулись, взгляд стал напряженным, уголки губ поползли вниз.

– Так ты собираешься жить дальше своей прежней жизнью? – сказал он, будто только в этот миг его осенила какая-то важная догадка.

– Я не совсем понимаю тебя, – ответила Лиза, – что значит «прежней жизнью»? В моей прежней жизни не было тебя, теперь ты есть, и прежней моя жизнь уже не будет.

– А все остальное останется на своих местах?

– Что остальное? – никак не желала понять Лиза.

– Так, кажется, мне все ясно, – вместо ответа произнес Никита и остановился. – Отойдем с дороги? – предложил он и отвел слегка опешившую женщину в сторонку.

Несколько секунд он молчал, что-то обдумывая, потом решился:

– Значит, если я правильно тебя понял, ты в своей жизни ничего менять не собираешься? – очень серьезно сказал он. – Ты собираешься дальше жить так же, как и жила? Наши отношения не могут конкурировать с твоим, как ты говоришь, семейным статусом? Так?

– Никита, ну не смеши меня, ты же не собираешься вести меня в ЗАГС, так к чему этот разговор?

– Да, видимо, ни к чему, – подытожил юноша, – и я рад, что вам смешно в моем присутствии. Если я правильно вас понял, Елизавета Андреевна, в моем лице вы нашли себе субботнее развлечение на время отсутствия мужа? Вы, конечно, очень интересная женщина, и для меня это большая честь, но я все-таки позволю себе от нее отказаться. Простите, я не совсем готов к роли молодого дурачка, который развлекает взрослых дам.

Лицо Никиты сделалось жестким, глаза пылали.

– Никита, что с тобой? Чем я тебя обидела? – Лиза хотела дотронуться до него, но он увернулся. – Ты думаешь, что ты говоришь? Ты специально хочешь меня оскорбить, да? Зачем?

– Елизавета Андреевна, я, наверное, вас сильно задерживаю, – незнакомым голосом ответил Никита, – сейчас позвонит ваш муж, а вас опять нет дома, и вы будете ему врать. А врать – это очень некрасиво, правда? У вас ведь счастливая семья? Так ведь? Я не хочу быть причиной семейных ссор, поверьте.

Настал логический момент для того, чтобы Никита развернулся и ушел. Но он не уходил, он смотрел Лизе в глаза, и было видно, что он с огромным усилием сдерживает наворачивающиеся слезы.