После долгих горьких размышлений над своей грустной судьбоймне пришлось признать: я сама довела до этого! Цепь злоключений началась, когдаменя бросил Жером, и это произошло по моей вине.

Проблемы впервые возникли на маленькой вечеринке по случаюмоего дня рождения в январе прошлого года. Я смотрела на всех собравшихся друзей,сознавая, как мне повезло, что я принимаю знаки внимания от людей, которыхлюблю и уважаю. Но внезапно я поняла, что в моей жизни не хватает одной малостидля того, чтобы счастье стало полным. И эта малость выражалась водном-единственном слове: «потомство». После моего пребывания на этой земленичто иное не напомнит обо мне. По крайней мере, ничто осязаемое. С этогомомента только одна мысль засела у меня в голове: завести ребенка. Конечно, ядумала об этом и раньше: сколько я себя помню, я стремилась создать семью, нооткладывала эту мечту на потом. Всегда на потом. Когда укрепится мое финансовоеположение… Когда я разделю жизнь с идеальным мужчиной… Когда сделаю успешнуюкарьеру… Когда, когда, когда…

Но в тот вечер, анализируя свою жизнь, я многое поняла.Прежде всего, я жила с Жеромом, которого любила достаточно сильно, чтобы видетьв нем будущего отца моих детей. Мы были небогаты, но разве не в любви ребенокнуждается больше всего? Что касается карьеры… приходилось признать: она несоответствовала моим чаяниям. Казалось, я скорее отдалялась от цели, чемприближалась к ней. Короче говоря, что меня еще удерживало? Когда я поняла, чтоответом на этот вопрос будет: «ничто», мысль о зачатии ребенка сталавсепоглощающим наваждением, хотя мой спутник явно не испытывал энтузиазма поэтому поводу. Но я не считала его позицию серьезным препятствием. Будучиупрямой, я была уверена, что перед свершившимся фактом он запрыгает от радостии встретит маленькое сокровище с распростертыми объятиями. Эта же убежденностьзаставила меня уверовать и в то, что достаточно лишь перестать пользоватьсямоим противозачаточным средством, чтобы произошло чудо.

Для очистки совести несколько дней, даже недель я пыталасьубедить Жерома в благотворности моего замысла, хотя, в сущности, речь шла опростой формальности. Я билась до тех пор, пока, наконец, твердо не решила, чтомое счастье обязательно станет и его счастьем. Поэтому я прекратила всесловопрения и, не желая больше надоедать Жерому разговорами, перешла кдействию.

Я перестала ежеминутно упоминать о детях и не вздыхаладушераздирающе при виде младенца на телеэкране или на улице. Короче говоря, ясделала вид, что больше об этом не думаю. Жером не знал, что я выкинула своюдиафрагму, оставив лишь футляр от нее, и держала его на виду каждый раз, когдамы занимались любовью. Если что, я ведь всегда могла изобразить удивление исослаться на «случайность», польстив Жерому заявлением, что мощному потоку егоспермы удалось пробить толстую заслонку из латекса…

Желая окончательно увериться в успехе, я получше разузнала опроцессе зачатия, чтобы определить дни, когда попытки будут бесполезны и когда,наоборот, будет больше шансов осуществить мой план.

Возможно, Жером находил меня в эти дни особенно активной,когда я ждала его возвращения с работы, лежа на постели в призывной позе всвоем самом откровенном нижнем белье. Но похоже, что он никогда не задавал себеникаких вопросов, предпочитая верить, что причиной тому, конечно, мое желание,порожденное его несравненными сексуальными способностями. Естественно, япозволяла ему верить во что угодно, стараясь ничем себя не выдать. Мужчиныиногда не так глупы, как это кажется!

Но однако… через восемь месяцев так ничего и не произошло. Яначинала отчаиваться, и внезапно меня посетило ужасное сомнение. Все не такпросто? А если дело во мне? Я тотчас попыталась прогнать неприятные мысли иуспокоиться. Взяв еще раз инициативу в свои руки, я воспользовалась тем, что унас обоих оставалась неделя отпуска, и предложила поехать при случае в милуюсельскую гостиницу, где мы могли бы «дать волю страстям». Жером возразил мне,что уже некоторое время наша страсть и так ничем сдерживалась. На что яответила: «Но ты так меня возбуждаешь! Вообрази, себе, что перед нами будетцелая неделя! Только мы вдвоем, и нам никто не помешает предаваться любымфантазиям!»

Жером не стал сопротивляться, и на десятый день моего цикламы уехали в деревню. Я заранее радовалась: зачать ребенка в такой чарующейобстановке…

Всю неделю я не давала ему передышки. Не могло быть и речи –отдать мой замысел на волю случая. Я где-то читала, что для получениянаилучшего результата надо делать перерыв на один день между каждой близостью,чтобы позволить мужчине «восстановить силы», но расценила это как сущуюглупость. Я использовала все мое воображение, соблазняя Жерома каждый разиначе, чтобы получить максимум драгоценного семени. Я поочередно превращалась вкуртизанку, испуганную девственницу, бесстыдную шлюху, любопытную девочку и ему,похоже, очень нравилось то, что я предлагала с возраставшей энергией. Яликовала! За семь дней мы занимались любовью по меньшей мере одиннадцать раз ия говорила себе, что если и сейчас ничего не получится, то уж, по крайней мере,не от недостатка желания! Но у меня не оказалось ни возможности, ни временипроверить эту теорию. В конце месяца Жером, наконец, понял, что происходит…Когда через две недели после нашей вылазки у меня начались месячные, то не былони сил, ни желания скрыть свое разочарование. Я провела два первых дня вужасном настроении и мрачных мыслях, – как нередко бывает в таких случаях, – ирешительно отказывалась подниматься с постели, замкнувшись в угрюмомоцепенении. На третий день, потеряв терпение и заразившись от меня плохим настроением,Жером затеял генеральную уборку, чтобы успокоить натянутые нервы. Он бросал наменя неодобрительные взгляды, в то время как я тупо смотрела на телеэкран,неумеренно пожирая мороженое. Через полчаса Жером гневно, резким жестомвыключил телевизор и встал передо мной, молча размахивая футляром от диафрагмы,словно это было смертельное оружие. После чего, наконец, закричал:

– Почему твой футляр валяется в ванной пустой?

– Что ты говоришь? Как это пустой?

– Каролина, в какие игры ты со мной играешь?

О боже! Похоже, он все понял… У меня уже не было силотрицать что бы то ни было: я считала сражение заранее проигранным.

Вспыхнувшая затем ссора была ужасна. Он называл меня всемивозможными и невозможными словами, обвиняя в том, что я обманула его доверие итак до бесконечности… Я лежала в постели и не пыталась защищаться. К чему? Онвсе понял.

В конце концов, он ушел, хлопнув дверью и недвусмысленно давпонять, что никогда не сможет меня простить, а на самом деле отказываясьпризнаться себе, что его попросту приводит в ужас перспектива стать отцом. Онушел среди ночи, и я вновь увидела его лишь через несколько дней, когда онявился забрать свои вещи. Это был изнурительный день… Он не дал мне нималейшего шанса объяснить свое поведение, рассказать о том, какое местозанимала в моей жизни мысль о ребенке. Итак, разрыв – полный и окончательный.