Вдруг мои руки неожиданно провалились в пустоту, а потом и ясама с писком ухнула куда-то вниз, приземление было мягким. На мгновениепочувствовав себя свободной, я торопливо огляделась: откуда-то сверхупробивался тусклый свет. Рядом со мной свалился Антон, больно задев меняботинком по лодыжке. Я слабо охнула, он нащупал мое плечо и серьезно сказал:

— Извини.

— Где мы? — прошептала я.

— Понятия не имею. А вонь какая…

— Мы сможем выбраться отсюда? — испуганно спросилая.

— Надеюсь.

Глаза уже свыклись с темнотой, и теперь я видела, что мынаходимся в помещении квадратной формы, с бетонными стенами, на полу настеленочто-то мягкое, но крайне неприятное, потому что я сразу начала чесаться. Антонтихо сказал:

— Это стекловата.

Вдоль левой стены шли металлические скобы, Антон быстроподнялся.

— Наверху решетка, — сообщил он. — Но на нейкакие-то бочки, вряд ли мы сможем ее поднять.

— Что же делать? — запаниковала я, лишняя минута вобъятиях стекловаты вызывала ужас.

— Похоже на очистное сооружение, — пробормоталАнтон, спустившись. — Труба ведет из цеха, так? Значит, должен быть слив.Посмотри внимательнее. — Не дожидаясь меня, он стал ногами разгребатьстекловату и прочий мусор и удовлетворенно заявил:

— Нашел.

Я приблизилась. В противоположной стене в полуметре от полавиднелось отверстие, забранное решеткой, Антон без особого усилия отодрал ее, ия увидела очередную трубу. Впереди виднелся свет.

— Давай, — сказал Антон, подталкивая меня. Ямысленно прокляла все трубы на свете, но поползла.

На этот раз путешествие показалось мне еще более долгим, нои оно в конце концов закончилось. Первое, что я увидела, выбравшись наружу,было солнце — огромный красный шар поднимался над рекой.

— Господи, как красиво, — пробормотала я ибухнулась в воду, потому что к тому моменту едва не орала в голос от зуда вовсем теле. Вскоре ко мне присоединился Антон.

Вода была холодной, дно вязким, но выбираться из воды всеравно не хотелось. Мы ныряли прямо в одежде и обуви, и я искренне надеялась,что это заменит химчистку.

Когда зубы начали выбивать дробь, а губы стали синими, мывыбрались на берег. Антон пошарил в траве, и я увидела его вещи — часы,бумажник, сотовый и оружие, покачала головой, поражаясь чужойпредусмотрительности, и тут сообразила, что во всей этой кутерьме потерялапистолет. Возможно, он остался на складе, а возможно, лежит сейчас на дне реки.Я пригорюнилась, косясь на Антона, как бы мое ротозейство не вышло мне боком.Пытаясь избавиться от малоприятных мыслей, я нетерпеливо огляделась.

Склады виднелись в нескольких метрах от нас. С их стороны недоносилось ни звука. Скрытые зарослями ивняка, мы не очень переживали, что насзаметят. Утреннюю тишину нарушало лишь пение пичуги, казалось, стрельба ипрочие признаки недавнего боя мне приснились, так умиротворенно выгляделиокрестности.

— Что бы это значило? — усмехнулся Антон, вода снего стекала ручьями, выглядел он довольно забавно.

— Нам лучше убраться отсюда, — напомнила я, и онсогласился со мной.

По берегу идти было опасно: нас могли заметить, и мы побрелипо колено в воде, занятие не из приятных, зато когда чес в спине становилсяневыносимым, можно было окунуться. Солнце припекало, и я даже немногосогрелась. Антон шел впереди, время от времени оглядываясь на меня, а я вдругподумала, что все это напоминает расхожие кадры из фильмов: погоня, люди,бегущие по колено в воде, не хватает только лая собак и криков: «Стой, стрелятьбуду».

— Куда мы идем? — забеспокоилась я, потому чтосильно сомневалась в людском бескорыстии, и, если нам указали на эту трубу какна единственный выход, значит, что-то в виду имели.

Антон, так и не ответив, вскарабкался на берег, мне его невидно было за кустами.

— Выбирайся! — крикнул он.

Поднявшись за ним следом, я с удивлением обнаружила все теже склады. Оказывается, в этом месте река делала своеобразную петлю, и мы,потратив столько времени и сил, просто подошли к ним с другой стороны. НоАнтона это обстоятельство отнюдь не огорчило, он выбрался на пригорок, и япоследовала за ним.

Вскоре стало ясно, куда мы направляемся, я смогласориентироваться и оценила замысел напарника, а потом увидела нашу машину, онапо-прежнему стояла в метре от складской стены, но радость моя оказаласьпреждевременной: рядом с «восьмеркой» находился милицейский «газик», дверцыкоторого были распахнуты настежь. Двое ребят курили, поглядывая по сторонам, атретий как раз прохаживался возле нашей машины. Мы быстренько дали задний ход ибегом припустили к реке.

— Пропала машина, — пожаловалась я, когда смоглаотдышаться.

— Точно, — согласился Антон. — Не горюй, ещеодну позаимствуем.

— А моя сумка?

— Надо легко расставаться с вещами.

— Там же баксы, — разозлилась я на чужуюбестолковость.

— Баксы в моем бумажнике, — порадовал онменя. — Я уже давно понял: доверь женщине деньги, и останешься нищим. Запистолет тоже не переживай, его нет в сумке.

— Куда теперь? — задала я очередной вопрос, сподозрением поглядывая на своего спутника. Волнение мое улеглось, я понемногуначала соображать, и теперь его поведение казалось мне странным, по-моему, упарня должны возникнуть вопросы, а он не спешит их задавать. Успел на всеответить сам? Ох как я не люблю загадки.

— Не знаю, как ты, а я валюсь с ног, — заявилон. — Надо найти местечко, где мы могли бы отлежаться.

Я посмотрела на нашу одежду и покачала головой, в таком виденечего и думать соваться в город.

— Здесь неподалеку садовые участки, место довольноглухое, это нам подойдет?

— Посмотрим, — кивнул Антон, я побрела следом заним.

— Я пистолет потеряла, — сообщила я жалобно.

— Зачем тебе пистолет? — усмехнулся он.

— А тебе? — съязвила я.

— Ну, я-то хоть стрелять умею, — пожал Антонплечами.

Вскоре очам нашим предстала железная дорога, уже знакомаяулочка впереди и садовые участки. Антон увиденным вроде бы остался доволен.