на Шельде, по крайней мере на первых порах. Конечно, все это при условии, что бельгийцы согласятся (надо их запросить — это тем более уместно, что, по некоторым признакам, настроение бельгийского генерального штаба переменилось). Гамелен все еще отвергает план продвижения на Диль… Однако минирование Рейна одобряется. Доводы противников операции «Ройял-Марин» забыты всеми… даже министром авиации, даже командующим военно-воздушными силами. Мы обратимся одновременно в бельгийский генеральный штаб и к правительству Бельгии.

Надо, не откладывая, двинуть войска. Генералы Жорж и Гамелен ныне подают пример забвения всех разногласий. Гамелен приглашает Жоржа на 10 апреля на завтрак в Венсен, где расположилась ставка. Будет и Вейган, он ведь скоро уезжает на Восток; Вейган играет как бы роль арбитра в отношениях между двумя враждующими генералами. При всем том, нельзя быть вполне уверенным, что генерал Жорж пойдет на уступки… При одном упоминании об операции на Шельде у генерала Жоржа портится настроение: он не забыл, как в январе, в момент первой тревоги в Бельгии, раздался телефонный звонок Гамелена… оскорбительное объяснение! Жорж затаил обиду. Гамелен в его глазах — масон. А Жорж ненавидит масонов еще с тех пор, как Саррайль[495] удалил его — в те времена еще капитана — с Восточного фронта, что, впрочем, немало помогло ему преуспеть в ближайшем окружении самого Фоша… В настоящий момент Жорж намерен воспользоваться явно благожелательным отношением к нему Гамелена, чтобы избавиться от командующего 2-й группой армий, прикрывающей линию Мажино, ибо командующий этот, генерал Претла[496], — тоже масон. Членам ТКРД даже пришлось в виде предостережения подложить под двери дома Претла бомбу.

XIII

Наконец-то! Яркое солнце, прекрасная погода, почти голубое небо. Сразу весь край принял другой вид. И люди тоже. Нынче у санитаров нет ученья. Идет уборка. Как всегда, Морльер усердствует. Жан де Монсэ соблазняет его: — Слушай, а если б того… может, улизнем? Так тянет прогуляться в поле…

И вот, надо же, нарвались на Партюрье. Помощник фармацевта явно взволнован. — Всем быть на месте! Есть новости. Сейчас сбегаю к главврачу и вернусь! — Как только он выскочил за ворота, на маленьком дворике, где санитары начищались, вытряхивали, выколачивали, поднимается возмущение: — Новости? Ну, значит, опять какая-нибудь пакость. Обязательно свинью подложат. Видал, как наш аптекарь просиял? Этакие хлюпики обожают маневры. Самое любимое для них кушанье. Слаще меда.

— Да, брат, плакала наша прогулка, теперь не улизнешь. — У всех пропала охота качать воду. И в комнатах тоже уборка пошла кое-как. Шаркают метлами вкривь и вкось. Фу ты, пылища какая! А чего, спрашивается, стараться? Все равно погонят куда-нибудь. — Погонят, — мрачно подтверждает Гроппар. Наверняка отправят в Норвегию. Ох, уж нет, не надо! Ну их к дьяволу, эти фиорды.

В Норвегию? Почему? Добрая половина санитаров еще не прочла сегодняшнюю газету. — Почему ты так говоришь? — Да ведь в газете напечатано, что немцы вторглись в Данию. — Ну и что? А нам-то какое дело? Нас это не касается. В Польшу не посылали наших войск, а тут, по-твоему, пошлют? — Отставить Норвегию! У меня башмаки неподходящие. — Что ты мелешь! При чем тут башмаки? — Да у них там, в Норвегии, все на лыжах. Надо тебе, скажем, в булочную или в молочную, — беги на лыжах. — Вот дурак! — Верно тебе говорю! — Все равно дурак. — Да я же сам видел в кино…

В канцелярию санитарного отряда входят Давэн де Сессак и уже готовый ко всему Партюрье: он подвесил каску к поясу, щелкает каблуками, залихватским жестом отдает честь и улыбается во весь рот, показывая неровные зубы. Однако он еще ничего не знает, только строит догадки… Главный врач вводит его в курс дела: — Вот что, вы сейчас отправляетесь с лейтенантом Блазом. Возьмите из взвода шесть человек по своему выбору. — Давэн де Сессак на секунду умолкает. — Блазу даны инструкции. Лейтенант Гурден снабдит вас нужными документами. Гурден, вы предупредили Тресса? — И главный врач отпускает лейтенанта… — Ну, Блаз, поняли? Даю вам еще дантиста… Оставьте его на первом перевязочном пункте в качестве начальника. Ничего, справится, скоро пришлем ему подкрепление. Смотрите, чтобы никто из ваших людей не знал, куда и зачем вы посланы. Вот вам пакет — тут письменные указания и маршрут. Партюрье можете все сказать, но только ему одному. Голубчик Партюрье, это секретная инструкция. Помните — честь солдата…. Дантисту — ни слова!

И Давэн де Сессак, явно взволнованный, встает, пожимает им руки. — Ну, счастливый путь! Отправление — через полчаса. Сбор на шоссе. Я приду посмотреть. До свидания! Меня вызывают: к нам приехал гость — капитан Макмиллан…

Пока что в задании нет ничего особенного. Сформировать небольшую колонну из шести санитарных машин; в них, кроме выделенных санитаров, поедут Блаз, Партюрье и дантист Фаро, которого почему-то прозвали «Железной проволокой» и даже просто «Железкой». Ехать надо в Конде на Шельде, где стоят танкисты. Там отряд официально поступает в распоряжение командира танкового батальона и будет ждать. Но ждать в полной боевой готовности. Сколько времени ждать — неизвестно. До нового распоряжения. А вот сейчас начинается самое что ни есть секретное.

Ого! Вот это дело! Повторите, пожалуйста, господин лейтенант…

— Ну, слушайте. По получении приказа предписано действовать согласно письменной инструкции, которую мне сейчас вручил Давэн де Сессак. Заметьте, Партюрье, что, прибыв в Конде, мы, возможно, уже застанем там приказ: его ждут сегодня ночью или завтра утром… А делать надо вот что: не дожидаясь выступления войск, мы отправляемся вперед для участия в авангардной операции и переходим границу в… — Что вы говорите, господин лейтенант? Переходим границу? Вступаем в Бельгию? — Вступаем. Нате, берите карту. Вот дорога. Видите? Через два часа после выступления мы должны быть вот здесь… и немедленно организовать наш первый перевязочный пункт на чужой территории… Начальником пункта оставляем Железку, предупредив бургомистра, чтобы он указывал проходящим войскам местонахождение пункта… Мы опередим на пятьдесят километров французскую армию, вступающую в Бельгию; наша задача — создать цепочку перевязочных пунктов для оказания первой помощи раненым в наступающих частях. Взгляните, дружище, — проникновение вглубь страны произойдет по трем путям. Вот по этой дороге пойдут англичане, а по этим двум, южнее, двинется французская армия; наша колонна пойдет по средней дороге — вот здесь…

У Партюрье даже дух захватило, и особенно волнует его то, что все эти «пути проникновения» указаны стрелками на