– Ну, значит, все как я сказал. Ты за нее не отвечаешь. На твоем месте я бы не волновался.

Снова молчание.

– Что ж, – сказал наконец Другой. – У тебя, полагаю, есть свои дела.

– Много дел.

– Готовиться к наводнению и так далее.

– О да.

– Ладно, не буду тебя от них отвлекать.

Он повернулся и пошел в сторону Первого Вестибюля.

– До свиданья! – крикнул я. – До свиданья!

Вторая запись от Двадцать первого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

Я точно знал, что надо делать: немедленно пойти в Шестой северо-западный Зал и написать 16 о предстоящем Потопе!

По пути я думал о том, что написал ей в прошлый раз, – о своем послании с просьбой покинуть эти Залы. Возможно, она уже успела ответить. Возможно, ее ответ будет примерно таким:

Дорогой Пиранези!

Ты был прав. Сегодня я вернусь в мои собственные Залы.

Искренне твоя,

16

В таком случае я могу не тревожиться, что ее смоет.

Но в глубине души я надеялся, что она не ушла в свои собственные Залы. Как ни странно, я знал, что буду о ней скучать. Помимо 16, в Мире есть только я и Другой, и (ты, возможно, удивишься, прочтя эти слова) с Другим не всегда приятно общаться. Я мечтал, чтобы 16 написала мне еще одно послание, пусть даже я не осмелюсь его прочесть. Наверное, я надеялся, что она написала примерно так:

Дорогой Пиранези!

Прочтя твое полезное и очень содержательное послание, я осознала, что мы с тобой подружимся, только если я отброшу свою гнусность. Давай встретимся и поговорим. Обещаю не сводить тебя с ума. А за это ты научишь меня, как быть хорошей?

С надеждой на встречу,

16

Я пришел в Шестой северо-западный Зал. Грачи встретили меня шумно. На Плитах я увидел остатки послания 16 и мой ответ. Ничего нового не появилось. 16 мне не написала. Я огорчился, но сказал себе, что этого следовало ожидать: если я стираю послания 16, не читая, вряд ли она будет писать еще.

Я достал мел, встал на колени и под своим последним посланием вывел:

ДОРОГАЯ 16!

ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ДНЕЙ В ЭТИХ ЗАЛАХ БУДЕТ СИЛЬНОЕ НАВОДНЕНИЕ. ВСЕ ЗАЛЬЕТ ВОДОЙ ВЫШЕ МОЕГО И ТВОЕГО РОСТА.

ПО МОИМ ОЦЕНКАМ, ОПАСНАЯ ОБЛАСТЬ ПРОТЯНЕТСЯ НА:

ШЕСТЬ ЗАЛОВ К ЗАПАДУ ОТСЮДА

ЧЕТЫРЕ ЗАЛА К СЕВЕРУ ОТСЮДА

ПЯТЬ ЗАЛОВ К ВОСТОКУ ОТСЮДА

ШЕСТЬ ЗАЛОВ К ЮГУ ОТСЮДА.

ПОТОП ПРОДЛИТСЯ ОТ ТРЕХ ДО ЧЕТЫРЕХ ЧАСОВ. ПОСЛЕ ЭТОГО ВОДА НАЧНЕТ СПАДАТЬ.

ПОЖАЛУЙСТА, ИЗБЕГАЙ ЭТИХ ЗАЛОВ В УКАЗАННОЕ ВРЕМЯ, ИНАЧЕ ТЕБЕ ГРОЗИТ ОПАСНОСТЬ. БУДЕТ СИЛЬНОЕ ТЕЧЕНИЕ. ЕСЛИ ПОТОП ТЕБЯ ЗАСТИГНЕТ, ЛЕЗЬ ВВЕРХ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ! СТАТУИ МИЛОСЕРДНЫ, ОНИ ТЕБЯ ЗАЩИТЯТ.

ПИРАНЕЗИ

Я тщательно обдумал послание. Оно было очень простым и понятным, за одним исключением. Слова «через шесть дней» имели смысл, только если 16 знает день, в который я это написал, а как ей это узнать?

Я мог бы написать сегодняшнюю дату, но я пользуюсь календарем собственного изобретения, и вряд ли 16 изобрела такой же календарь, как и я.

ПОСТСКРИПТУМ: СЕГОДНЯ ВТОРОЙ ДЕНЬ НОВОЛУНИЯ. ПОТОП БУДЕТ В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПЕРВОЙ ЛУННОЙ ЧЕТВЕРТИ.

Теперь оставалось только надеяться, что 16 не перестала бывать в этом Зале и увидит мое предостережение.

До начала Потопа мне следовало убрать все мои пластмассовые миски – те, в которые я собираю Пресную Воду, – чтобы их не унесло. Две из них стояли неподалеку от Шестого северо-западного Зала, в Восемнадцатом северо-западном Зале по другую сторону Двадцать четвертого Вестибюля. Я решил забрать их сразу, коли уж оказался поблизости.

Я вошел в Двадцать четвертый Вестибюль. Он примечателен мелким отлогим валом из белой мраморной гальки, частично закрывающим вход на Лестницу в Нижние Залы. Гальку эту за долгие годы нанесли сюда Приливы. Она гладкая, округлая, приятная на ощупь, белая-пребелая и немного просвечивает. Я много раз перебирался через этот вал, когда шел ловить рыбу и собирать моллюсков. Случалось, что при этом несколько камешков осыпались, но не столько, чтобы изменилась общая форма вала.

Сейчас, войдя в Зал, я первым делом заметил, что часть гальки забрали: сбоку у вала была выемка, которой прежде не было. Я изумился. Кто мог такое сделать? Грачи и вороны иногда берут в клюв камешки, чтобы разбивать моллюсков, но птицы не станут без причины перетаскивать столько гальки.

Я огляделся. Что-то белое было разбросано на Плитах в северо-восточном углу Вестибюля.

Я подошел туда. Слишком поздно до меня дошло, что камешки составляют формы. Слова! Слова, которые сложила 16! Прежде чем отвести глаза, я успел прочесть всю надпись. Буквы примерно 25 сантиметров высотой гласили:

ТЫ МЭТЬЮ РОУЗ СОРЕНСЕН?

Мэтью Роуз Соренсен. Имя. Три слова, составляющие имя.

Мэтью Роуз Соренсен…

Во мне возник образ, словно память или видение.

…Я как будто стоял на пересечении множества улиц в городе. Темный дождь лился на меня с темного неба. Огни, огни, огни горели повсюду! Они были многоцветные и все отражались в мокром асфальте. Здания высились со всех сторон. Мимо проносились автомобили. На зданиях были написаны слова и нарисованы изображения. Темные формы наполняли улицы; я сперва подумал, это статуи, но они двигались, и я понял, что это – люди. Тысячи тысяч людей. Много больше, чем я когда-либо воображал. Слишком много людей. Разум не мог вместить мысль о таком многолюдстве. И все пахло дождем, металлом и затхлостью. У видения было имя, и это имя было…

Но в тот самый миг, когда слово забрезжило на краю сознания, оно исчезло, и видение тоже. Я снова был в Реальном Мире.

Я зашатался и чуть не упал. В голове плыло, я задыхался, во рту пересохло.

Я посмотрел на Статуи по Стенам Вестибюля.

– Воды, – обратился я к ним. – Дайте мне попить.

Однако они всего лишь Статуи и не могли принести мне воды. Они лишь смотрели на меня с Благородным Спокойствием.

Третья запись от Двадцать первого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

16 нашла способ исполнить свой черный замысел и свести меня с ума! Я стер ее последнее послание, и что она сделала? Сложила послание, которое я не мог уничтожить, не прочитав!