армии МНР на территории, которую МНР считает своей, и при этом требует "действовать осторожно и не позволить инциденту разрастись". Видимо, это не считалось противоречивыми приказами.

В тот же день генерал Уэда направил полученный им доклад Комацубары вместе со своим ответом ему в Генштаб в Токио. Заместитель начальника Генштаба в ответ сообщил по радио, что "ожидается, что Квантунская Армия примет соответствующие меры". Таким образом, командованию Квантунской Армии фактически было позволено действовать по своему усмотрению, несмотря на ее "излишне агрессивную" репутацию. Возможно, власти в Токио полагали, что стратегическая ситуация на советско-маньчжурской границе, где восьми дивизиям Квантунской Армии противостояли около 30 советских дивизий (от озера Байкал до Владивостока) заставит генерала Уэду действовать "соответственно", то есть с осторожностью. Если так, то это была ошибка с их стороны.

14 мая майор Цудзи лично провел авиационную разведку над районом Номонхана. Он заметил около 20 лошадей, но не увидел вражеских солдат. Однако после посадки он обнаружил пробоину от пули в фюзеляже своего легкого самолета-разведчика. Он правильно заключил, что монгольские солдаты все еще остаются к востоку от реки Халха, о чем и сообщил в штаб 23-й дивизии, прежде чем вернуться в штаб Квантунской Армии в Синцзин, где сообщил генералу Уэде, что инцидент у Номонхана является лишь незначительной пограничной стычкой.

Тем временем, в соответствии с директивой №1488, генерал Комацубара направил части 23-й дивизии для уничтожения нарушителей. Отряд под командованием подполковника Адзумы Яодзо включал разведывательную роту бронеавтомобилей, две пехотных роты на грузовиках и кавалерийский эскадрон. Отряд Адзумы достиг Номонхана 15 мая, обнаружив, что большая часть монгольских солдат отступила на левый (западный) берег реки Халха, а на правом берегу остаются лишь незначительные патрули, но и они готовятся отступить. Тем не менее, после полудня Адзума начал преследование. В ходе продвижения от Номонхана к реке Халха так и не было установлено контакта с противником, отступившим за реку. Однако звено японских легких бомбардировщиков обнаружило небольшую концентрацию вражеских солдат на западном берегу реки Халха и атаковало их. Целью японской авиации оказалась монгольская пограничная застава №7, на которой два солдата были убиты и 15 ранены в ходе этого налета. Японские летчики доложили об уничтожении 30-40 вражеских солдат. Все источники согласны в том, что целью налета были монгольские солдаты за западном берегу Халхи, бесспорно являющемся территорией Монгольской Народной Республики.

Когда новости о событиях 15 мая достигли генерала Комацубары, он решил, что монгольские нарушители достаточно наказаны, и инцидент можно считать исчерпанным. Отряд подполковника Адзумы вернулся в Хайлар 16 мая. В штабе Квантунской Армии также решили, что инцидент исчерпан. Но советские власти так не считали.

События середины мая подтолкнули советскую сторону оказать помощь своим монгольским союзникам. На территории МНР в соответствии с договором 1936 года располагалась группировка войск Красной Армии, обозначенная как 57-й корпус. Во время первых стычек у Номонхана командующий 57-го корпуса Н. Фекленко и его начальник штаба А. Кущев отсутствовали в штабе корпуса. Фекленко поехал на охоту в тыл, а Кущев со своей больной женой в советский город Улан-Удэ. Советское верховное командование узнало о стычках на монгольско-маньчжурской границе из иностранных газет. Грозный звонок из Москвы от начальника Генштаба РККА Б. М. Шапошникова с требованием объяснить, что происходит, вызвал в штабе 57-го корпуса панику. Фекленко и Кущев срочно вернулись в Улан-Батор и направили смешанную тактическую группу - один батальон 149-го пехотного полка 36-й пехотной дивизии и легкую бронетехнику и моторизованную артиллерию из состава 11-й танковой бригады - в Тамцаг-Булак, район сосредоточения в 80 милях к западу от реки Халха. Этот отряд под командованием майора Быкова получил приказ поддержать монгольскую 6-ю кавалерийскую дивизию, оборонявшую границу. Майор Быков и командир монгольской кавалерийской дивизии полковник Шоаайбуу выехали к месту инцидента и обнаружили, что японский отряд Адзумы уже покинул этот район. 6-я кавдивизия прибыла к месту инцидента два дня спустя при поддержке отряда Быкова, которому было приказано оставаться на западном берегу Халхи и по возможности избегать вовлечения в пограничные стычки. Небольшие монгольские подразделения снова переправились через Халху и заняли позиции на восточном берегу между рекой и Номонханом, на спорной территории. Вскоре между монгольскими и маньчжурскими кавалеристами возобновились стычки, и их интенсивность нарастала.

Получив известия о возобновившихся стычках, генерал Комацубара был разозлен такой наглостью противника, и посчитал это прямым вызовом ему как командиру, ответственному за оборону этого района. В соответствии с директивой №1488 генерал решил не просто отогнать нарушителей обратно за реку. На этот раз Комацубара был намерен окружить и уничтожить нарушителей, задействовав в операции большие силы. Инциденту вскоре предстояло расшириться.

 

Бой 28 мая

 

Хотя Квантунская Армия считала себя элитой Японской Императорской Армии, 23-я пехотная дивизия, сформированная менее года назад, была неопытным соединением и еще не достигла высокого уровня подготовки, характерного для Квантунской Армии. Штабные офицеры 23-й дивизии, начиная от ее командира и ниже, не имели значительного боевого опыта. Начальник разведотдела дивизии майор Судзуки Йосиясу был кавалеристом и до этого не имел опыта разведывательной службы. Старшие строевые офицеры (командиры полков) были достаточно опытными, но большинство ротных и взводных командиров были недавно призванными резервистами или молодыми лейтенантами, лишь год назад закончившими училище. Когда только что сформированная 23-я дивизия в августе 1938 прибыла в Маньчжоу-Го, ее база в Хайларе еще не была достроена. Там можно было разместить лишь половину солдат дивизии, остальные ее части пришлось разместить в других разных пунктах. Дивизия не могла сосредоточиться в Хайларе до ноября 1938, к тому времени из-за суровой зимы возможности проводить крупномасштабные учения были серьезно ограничены. Командиры подразделений дивизии не успели хорошо узнать друг друга. Общий недостаток опыта, подготовки и слаженности неминуемо должен был тяжело сказаться на дивизии в предстоящем испытании боем у Номонхана.

С 1930 по 1937 в Японской Императорской Армии было 17 дивизий. Но, по мере того, как конфликт с Китаем разрастался, в 1938 было сформировано 7 новых дивизий, и в 1939 еще 9 дивизий. Требования китайского фронта не позволяли соответствующим образом вооружить и снарядить эти новые дивизии одновременно. 23-я дивизия, назначенная для гарнизонной службы в Хайлар, считавшийся спокойным тылом, была в самом конце очереди на снабжение.

До второй половины 1930-х японские пехотные дивизии были четырехполковыми, то есть в дивизии было четыре пехотных полка. 23-я дивизия была нового "облегченного" образца - в ней было три пехотных полка (64-й, 71-й и 72-й). Но даже на "облегченный" состав не хватало оружия и снаряжения.

Район операций 23-й дивизии