– А? – Роджер рассеянно взглянул на меня и ответил: – Нет, волосы у тебя отличные. Он имел в виду, что ты заводная. И он решил, что мы… вместе.

– Ого!

Теперь я поняла, почему Роджер так отреагировал, и почувствовала, как краска заливает мое лицо.

– Ага, – подтвердил он с усмешкой, открыл свою дверь и забрался в машину.

Я еще несколько секунд постояла снаружи, ожидая, пока краска схлынет, чувствуя, как по моему лицу расползается еле заметная улыбка. Ведь Роджер не стал ни в чем переубеждать того парня. Это не должно было меня радовать. Но порадовало.

Как только Роджер повернул в направлении Канзаса, пейзаж снова изменился. Горы постепенно исчезли, все вокруг снова стало желто-соломенного цвета, и только необъятно-голубое небо было над нами. На мили вперед простиралась безжизненная равнина, но я не могла оторвать от нее взгляд. Мне оставалось только наслаждаться видом, что я и сделала, откинув голову назад и вытянув ноги на приборной панели.

Когда мы пересекли границу Канзаса, я заметила, что рядом с дорогой то и дело попадаются знаки с фонарями на верхушке и надписью: «ЕСЛИ МИГАЕТ, ПЕРЕКЛЮЧИТЕСЬ НА КАНАЛ МЕТЕОСВОДОК». Поначалу я не обратила на это никакого внимания. После Колорадо меня сложно было удивить дорожными знаками. Но тут я догадалась, что метеосводка, о которой упоминал знак, скорее всего, касается торнадо. Неожиданно небеса показались мне не такими уж мирными, но, по крайней мере, они по-прежнему были ясными.

– Это человек? – спросил Роджер.

– Да, – ответила я. – Девятнадцать.

– Это мужчина?

– Нет. Восемнадцать.

– Она жива?

– Нет. Семнадцать.

– Она известная?

– Очень. Шестнадцать.

Когда мы не сговариваясь направились в придорожный магазинчик, Роджер взял крем-соду для меня и рутбир себе, а затем устремился прямо к маленькому отделу с одеждой.

– Эми! – воскликнул он, хотя мини-магазин был пуст.

– Что? – тихо спросила я, подходя к нему.

– Гляди! – сказал он, крутанув черную пластиковую стойку с очками от солнца, по четыре доллара 99 центов за пару. – Очки.

Я подумала, что это его способ намекнуть мне, что я слишком часто надеваю его солнцезащитные очки и мне пора бы обзавестись своими.

– Круто, – смущенно сказала я, подошла к стойке с чипсами и взяла оттуда несколько разных вкусов.

– Подбери себе какую-нибудь пару! И стоят совсем не дорого!

– Мне и без них хорошо, – сказала я, выбирая сладости. – И я могу больше не брать твои.

– Что за глупости! – сказал Роджер, присоединившись ко мне у кассы. Он бросил на прилавок два шоколадных батончика и следом четвертак в оплату за них. – Я просто не хочу, чтобы ты все время щурилась на солнце.

– Мне и без них хорошо, – повторила я раздраженно, но тут же заметила, что Роджер нахмурился.

Кивнув в ответ, он отправился к машине, а я осталась на кассе, чтобы расплатиться.

– Ну ладно. Значит, это женщина. Мертвая женщина. И известная. Очень известная. И это не Изабелла Кастильская.

Я покачала головой.

– Поверить не могу, что это твоя первая версия. Пятнадцать. Как ты это делаешь? – спросила я, взглянув через плечо Роджера на переговорное устройство у въезда в какое-то заведение, где мы собирались пообедать.

– У них есть содовая с вишней и лаймом, – пояснил Роджер, разглядывая огромное подсвеченное меню рядом с крытой стоянкой, на которую мы заехали. – Понятия не имею, что это, но, пожалуй, должен это попробовать.

– Боже мой, – произнесла я, тоже рассматривая меню, такое огромное, что его едва можно было охватить взглядом. Там были поджаренный на гриле сыр, жаренные в масле картофельные шарики, сразу несколько сортов чили.

– У них есть палочки из моцареллы. Я хочу попробовать.

Из динамика рядом с Роджером послышался треск, потом снова стих. Роджер неуверенно нажал на кнопку.

– Есть кто? – спросил он. – Мы хотим палочки из моцареллы!