Когда он произнес ее имя, его голос снова изменился – в нем зазвучали одновременно тоска и смирение.

– По-моему, оно забавное, – тихо повторила я.

Роджер коротко улыбнулся мне.

– Мне тоже так казалось, – сказал он. – Поначалу. Но оно перестает казаться таким, когда люди уже и не помнят твоего настоящего имени.

Он указал на салфетку, которая лежала посередине приборной панели.

– Будешь штурманом, Чехов?

Я взяла салфетку и разгладила ее, пытаясь разобрать свои каракули.

– Буду.

Двадцать минут спустя мы подъехали к Загородному клубу Уичито. На входе в маленькой деревянной будке стоял весьма угрожающего вида охранник, который проверял проезжающие мимо машины, так что мы припарковались немного дальше по улице. Выйдя из машины, Роджер достал телефон, чтобы снова позвонить Дрю, но тут я услышала визг покрышек. Маленький красный автомобиль вылетел из ворот Загородного клуба и устремился прямо к нам.

– Вот он, Щекастый, – сказал Роджер, улыбаясь. Машина резко повернула, объехала нас и остановилась рядом с нашим «либерти». Водительская дверь распахнулась, и из нее вышел круглолицый парень, одетый в поло цвета морской волны, обтягивающие штаны цвета хаки и мокасины.

– Чувак, – сказал Роджер, подходя к машине, – ты выглядишь так, будто собрался продавать мне страховку. Или хочешь убедить меня вступить в ваше братство.

– Магеллан, – произнес Дрю, и они с Роджером крепко, по-мужски обнялись. – На самом деле ты смотришь на нового ассистента игроков в гольф из местного гольф-клуба Уичито.

– Ассистент игроков в гольф… В смысле кедди? Мальчик, который клюшки подносит? – спросил Роджер.

– Не только, – ответил Дрю. – В этом есть свое искусство. Я должен подбирать клюшки, понимать рельеф поля, – он широко взмахнул рукой и тут увидел меня: – И тебе привет, – сказал он, широко улыбнувшись, и я заметила, что его голос неожиданно зазвучал ниже.

Я отмечала все это с удивлением и растущим чувством тревоги. Видимо, я показалась ему симпатичной. Почти уверена, что все дело в подаренной Бронвин одежде. Мне стоило бы разозлиться на нее, ведь я привыкла быть невидимой. Я почувствовала, как колотится сердце, когда я смотрю на Дрю, а он выжидательно улыбается мне. Эта неловкость, вдруг возникшая в самом простом разговоре, раздражала. Прежняя Эми улыбнулась бы в ответ и даже состроила бы ему глазки, просто от нечего делать. Но вместо этого я сунула руки в карманы и смотрела в землю, мечтая о своей футболке-оверсайз.

– Привет, – пробормотала я. – Эми.

– Эндрю О'Нил. Очень приятно, – он посмотрел на Роджера и поднял брови, но тот нахмурился и покачал головой, и тогда Дрю вздохнул. – Рад знакомству, – продолжал он с выражением некоторого смирения на лице, и его голос снова зазвучал нормально. Я перевела взгляд с одного парня на другого, пытаясь сообразить, что сейчас произошло.

– Теперь, когда мы должным образом представлены друг другу, – сказал Дрю, – давайте перейдем к более важным вопросам. Например, к еде.

Пока он не произнес слово «еда», я не понимала, насколько сильно проголодалась. Очень странно, потому что я весь день что-то жевала в машине. Роджер посмотрел на меня, и я кивнула.

– Неплохо звучит, – сказал он Дрю.

– Превосходно, – согласился Дрю, направляясь к своей машине. Он махнул нам рукой, призывая присоединиться. – Те четверо игроков, которым я ассистировал сегодня, почему-то забыли продлить приглашение в клуб до ужина. Так что я умираю от голода. А тебе, Магеллан, нужно немного отдохнуть от вождения. Думаю, «Новый путь» – лучший вариант.

– «Новый путь»? – спросил Роджер, пока открывал пассажирскую дверь, а Дрю садился на место водителя.

– «Новый путь», – подтвердил Дрю, откидывая водительское сиденье, чтобы я могла пробраться назад. – Увидите.

«Новый путь», как мы вскоре узнали, на самом деле оказался закусочной, которая, если верить Дрю, была местной достопримечательностью.

Шоссе делило город Уичито пополам. Нам это показалось немного странным. Дрю подъехал к кафе – его название было написано белыми буквами на красно-желтом навесе. Внезапно я задумалась о том, как далеко мы оказались от калифорнийской закусочной с ее красно-желтыми стрелками и стаканчиками с изображением пальм. Надпись на окне гласила: «Рассыпчатый значит вкусный!».

В зале висели черно-белые фотографии посетителей в интерьерах кафе за несколько последних десятилетий. Похоже, Дрю был прав, когда обозвал это место достопримечательностью. Он сказал, что угощает и закажет сам. Пять минут спустя мы вышли из ресторана с двумя коричневыми пакетами, которые невероятно вкусно пахли и уже промаслились местами, забрались обратно в машину, и Дрю отвез нас в кафе, где подавали вкусные десерты.

– Замороженный крем? – спросила я.

Места у обочины найти не удалось, и Дрю пришлось припарковаться во втором ряду, после чего он отправился покупать нам десерт. Я отстегнулась, чтобы было удобнее, и наклонилась вперед, в просвет между передними сиденьями.

– Это фишка Среднего Запада, – объяснил Роджер, повернув голову влево, чтобы было удобнее разговаривать. Когда он сделал это, я немного отодвинулась назад. – Я в прошлом году его для себя открыл. Как мороженое, только более жирное. Очень вкусно.

– Спорим, здесь не будет двадцати одного сорта на выбор? – сказала я, имея в виду кафе с замороженным йогуртом в Пасадене. Я была уверена, что Роджер тоже его знает.

Он улыбнулся.

– Мне нравится это место.

Я задумалась о своем доме в Калифорнии и о том, как далеко от него мы оказались. Роджер приблизился ко мне.

– Замороженный йогурт, – произнес он, глядя на меня с улыбкой. – Ты самая настоящая калифорнийская девушка!

Я улыбнулась в ответ, и воцарилась тишина, которую нарушил звук открывающейся двери.

– А вот и я, – воскликнул Дрю, плюхнулся на сиденье и передал Роджеру три пластиковых стаканчика с красными ложками. – Квинтэссенция вкуса! Прямо-таки нирвана в замороженном виде.

Шины взвизгнули. Дрю выехал с парковки и помчался к перекрестку. Из-за скорости меня вжало в спинку кресла, а Роджер впечатался в боковую дверь. Со всех сторон на нас обрушились сигналы других машин.

Я почувствовала, что начинаю паниковать, и все внутри у меня сжалось. Закрыв глаза, я попыталась дышать ровно, чтобы прогнать нахлынувшие воспоминания о визге шин и ужасном скрежете металла. Я вспомнила ощущение беспомощности оттого, что машина больше не слушается тебя.

– Дрю! – резко сказал Роджер. Я открыла глаза и увидела, что он обеспокоенно смотрит на меня. – Можешь ехать чуть помедленней?

– Почему? – его было едва слышно, потому что он на полную громкость врубил музыку.