В то самое время, когда полковник Гуров забылся беспокойным сном в гостиничной постели, в подвале дома Щурова происходила последняя подготовка к решительному шагу. Часов ни у кого из обитателей подвала не было, но за годы заточения они научились определять время и без них. По ощущениям ночь полностью вошла в свои права. Именно про это время суток детские писатели любили говорить: все куры спят, и собаки спят. Свора Бультерьера, видимо, жила по своим собственным законам. Невзирая на глубокую ночь, они без устали рыскали по двору. Правда, обычный для них пыл в это время суток несколько утихал.

Сам Бультерьер давным-давно ушел на боковую. Визит полковника выбил его из привычной колеи, а угроза хозяина, прозвучавшая на прощание, заставляла нервничать. Реши проблему, иначе… Легко сказать — реши. А как ее решишь, если уже прокололся? Время вспять не повернешь, мертвых не воскресишь и воспоминания о найденных в карьере трупах из памяти заинтересованных людей не сотрешь. Что еще ему остается? Убрать не в меру любопытного полковника? Только этого не хватало. Уж лучше пусть хозяин с ним расправится, чем за убийство полицейского на зону загреметь. Не придумает он, как отвести подозрения полковника от хозяина — тот как пить дать избавится от него самого, даже глазом не моргнет. А помирать жуть как не хотелось.

«Надо что-то придумать, — твердил про себя Тарас. — Должен быть другой выход. Если бы не было, хозяин не дал бы мне столько времени на исправление ситуации». Напряжение, в котором он пребывал после отъезда хозяина, мешало сосредоточиться. Он до самой ночи сидел на крыльце, обхватив голову руками и медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Время от времени появлялась его жена, под вечер вернувшаяся из города. Она приносила мужу одну за другой бутылки с домашней наливкой, меняла тарелки с закусками. Утешать не пыталась, зная по опыту, что только на побои нарвется.

К ночи Тарас так надрался, что смог зайти в дом лишь с помощью супруги. Зато план был готов. Нужно просто найти козла отпущения, подкинуть ему такие улики, от которых прокурор слюной изойдет, и пустить по его следу полковника. Кандидатура на примете имелась. Вовчик Боб, чем не убийца? Ведь он на самом деле по уши в дерьме. Да, померли они у Тараса, но кто их сюда приволок? У Вовчика рыльце в пушку, пусть он и отвечает. О том, какие улики подбросить приговоренному, Тарас решил подумать утром. На свежую голову и без лишней суеты. Что станется с несчастным, который поневоле будет прикрывать шкуру хозяина, ему было наплевать. От него придется избавиться, чтобы не смог опровергнуть улики. Подстроить что-то типа самоубийства из-за угрызений совести. И записочку состряпать: не могу, мол, больше выносить своей жестокости. Простите все, не хочу убивать невинных, потому убиваю себя. «Красиво получается. Почти как в кино», — это была последняя связная мысль, перед тем как Тарас окончательно вырубился.

Все то время, пока охранник накачивался спиртным, Леха не отходил от наблюдательного поста. Он видел, как уезжал тот, кого хозяин называл полковником. Был свидетелем сцены «разбора полетов», учиненного хозяином Бультерьеру. Видел и то, как метался по двору Бультерьер, не находя себе места, пока не вернулась его жена и не вынесла первую бутылку. Дальше Бультерьер просто сидел на крыльце, уставившись в одну точку и время от времени беззвучно шевеля губами.

Из всего увиденного Леха сделал вывод, что мужик в форме, посетивший дом, нагнал страху и на хозяина, и на Бультерьера. Наверняка он приходил по их души. Наверное, нашли тех бедолаг, что умерли накануне. Забирал их Бультерьер, но был он не один, с помощником, которого знал каждый узник. Знал и проклинал его и весь его род до десятого колена. Куда они могли их деть, как не закопать в каком-то пустынном месте? А раз одни смогли закопать, другие могли и раскопать. Случайно, но могли. Скорее всего так и случилось. Пришлось заводить дело. Так как случай массовый, дошло до высших чинов, а те давай результатов требовать. Обычно так все и происходит.

Когда найдут один труп, покопаются в уликах, ничего обнаружить не сумеют, да и сдадут дело в архив. Никто и не заметит. А вот когда четыре трупа за раз, тут уже формальными процедурами не отделаешься. Это же ЧП областного масштаба! Об этом в городское управление положено докладывать, а там «висяков» не любят. Скорее всего оттуда полковника и прикомандировали. Странно было то, что он не потребовал открыть подвал. Ведь если догадался о их существовании, то где должен искать подтверждение, как не в подвале? Не в центральных же комнатах их хозяин поселит? И почему он пришел один? Почему не нагнал сюда полон двор ОМОНа? В любом случае надеяться на то, что полковник вернется и освободит их, никак нельзя. Нужно действовать, и чем быстрее, тем лучше.

Когда голова Бультерьера стала клониться набок, а на налитые кровью глаза все чаще опускаться веки, Леха понял, что судьба дарует заключенным редкостный шанс. В состоянии алкогольного опьянения Бультерьер уже не будет таким грозным противником. Реакция у пьяного заторможена, движения скованные, и башка соображает куда хуже. К тому же из-за внезапного приезда полковника они останутся в подвале до самого утра, значит, будет больше времени на подготовку. Нет, такой шанс упускать нельзя. Сегодня же ночью они совершат побег, решил Леха и уже от своего решения не отступал.

Пока Бультерьер сидел на крыльце, он сумел отделить от стены еще несколько кирпичей. Теперь у каждого из пленников было пусть и не особо грозное, но все же оружие. Целостность стены уже никого не волновала. Влада Леха так и не стал посвящать в свои планы. Посовещавшись с Тончиком и Аркашей, решили сделать так: если все пройдет гладко, они предложат Владу бежать вместе с ними, если же что-то пойдет не так, пусть у него остается шанс оправдаться перед Бультерьером.

Наступила ночь, и пришло время начинать. Два часа назад жена увела Бультерьера в постель. Собаки, выпущенные из вольера все той же женой, лениво прохаживались по двору. В тех окнах, что можно было разглядеть из подвала, света не было. Луна, затянутая плотной облачной пеленой, едва освещала двор. В подвале стояла кромешная тьма. Леха бесшумно скользнул вдоль стены. Приблизившись к Тончику, приложил губы вплотную к его уху и едва слышно прошептал:

— Пора!

Больше он не добавил ни слова. Тончик поднялся во весь рост. Все было оговорено заранее, поэтому уточнять задачу не было необходимости. Оба осторожно двинулись в сторону того угла, что облюбовал себе Влад. Не доходя двух шагов до него, Леха вдруг остановился, и Тончик, не успев затормозить, вскрикнул, налетев на ноги Влада. Тот недовольно выругался и прошипел:

— Какого хрена ты здесь топчешься? Все ноги мне отдавил!

— А ты чего свои грабли на весь подвал вытягиваешь? — нашелся Тончик. — Людям пройти негде.

— Тебе тут не Бродвей, чтоб по ночам гулять, — успокаиваясь, проворчал Влад и развернулся к стене, намереваясь продолжить сон. Тут в дело вступил Леха. Одним прыжком преодолев оставшееся расстояние, он навалился на Влада всем телом, выхватил из-за пазухи моток скотча и ловко обмотал его вокруг головы, заклеивая рот. Тончик тоже не медлил. Он упал на ноги противника, сжимая их мертвой хваткой. От неожиданности Влад даже испугаться не успел. Секунд тридцать тупо лежал под Лехой, позволяя заклеить себе рот, и только потом, опомнившись, начал вырываться. Но драгоценное время было уже упущено. Тончик крепко-накрепко повис на ногах, стряхнуть его мог разве что ядерный взрыв. Леха, справившись со ртом, орудовал уже с кистями рук, заматывая их крест-накрест все тем же скотчем. Как только с руками было покончено, перешел к лодыжкам. И их постигла та же участь. Скотч поскрипел еще некоторое время, и в подвале наступила относительная тишина. Из всех звуков было слышно только мычание Влада, силившегося что-то сказать, но не имеющего такой возможности.