Стою над телом Эмбер: она растянулась, тяжело дышит, оцепенев от моего вторжения.

Я слышу хрип караулящих нас Головешек, они наступают сзади.

Я стою, не двигаясь.

Я их жду с благодарностью.

Я не знаю, как от этого сбежать…

И снова я пробуждаюсь после объятий Головешки, оцепенев в собственном теле, с полуприкрытыми глазами. Я лежу в своей кровати, в безопасности: здесь не станут бесчинствовать Джош с Джиджи, не предаст Уэс. Но страх не отступает.

Сложно передать, как истязает абсолютная обездвиженность. Что ощущаешь физически, психологически, когда понимаешь, что не в состоянии поднять палец или произнести слово. Чувствуешь беспомощность, когда не можешь никого позвать; пугаешься, осознавая, насколько беззащитно твое тело; начинаешь истерить, понимая, что мозг приказывает голове повернуться, но этот импульс не проходит. Но больше всего ощущается ожесточенная безысходность – основа всех остальных эмоций. То, что сейчас происходит, для функционирующего мозга – полная нелепица, он-то продолжает считать, что может все решить, приложив лишь немного усилий…

Но хуже тревоги и физических проблем оказывается западня в собственных мыслях. Не могу отделаться от образа: лицо Мэтта все ближе, глаза пустые, дыхание горячее, влажное… чувствую во рту его язык. Пытаюсь себя убедить, что целовала Уэса, логически объяснить произошедшее. Но не выходит. Я делала с телом Мэтта такое, что он бы не одобрил, не говоря уже об Эмбер. Вспоминаю, как беспомощно лежала на кровати в больнице, пока Джош и Джиджи издевались надо мной. Чем я лучше?.. От этих мыслей сводит живот.

Я ведь все поняла и пыталась остановиться, но как только Уэс надавил, тут же пошла на попятную. И от этого мутит еще больше. Неужели я одна из тех девчонок, которые на все согласны, стоит любимому парню лишь поманить пальцем? Неужели он меня настолько контролирует?

Уэс. Его используют и эксплуатируют с младых ногтей; он нуждается в моей любви и поддержке больше, чем это можно выразить словами; он знает и понимает меня как никто другой. Но когда я с ним не согласилась, он все тут же провернул за моей спиной… Трудно это признать, но меня пугает, как он относится к нашим планам мести. Снова и снова прокручиваю в голове образ включенного компьютера Эмбер с работающей камерой. Это что, мы? Неужели кто-то меня наконец может поддержать? Или я в Уэсе ошиблась? Ошиблась во всем, что происходит?

Делать нечего – лишняя таблетка «Дексида» продлила паралич, тело мое лежало бездвижно. Оставалось лишь размышлять. Но когда в субботу к полудню это состояние прошло, я так ни к чему и не пришла. Уверена была лишь в том, что ночью Уэс перешел границу дозволенного и как мой парень, и вообще как человек и разговор нам предстоит нелицеприятный. Ему придется принять мои условия или выйти из игры. И вообще, мне давно пора установить правила и для себя. Например, не идти на поводу у парней, которые склоняют меня к преступлению…

Встречаться я с ним не собираюсь до позднего вечера, у нас с мамой запланирован поход по магазинам, а ужин мы договорились провести с Тессой. Сейчас это как раз то, что мне нужно. Решаю выключить на телефоне звук, чтобы точно не отвлекаться от намеченных планов.

Поход по магазинам действует на меня успокаивающе. В абсолютно нормальной жизни есть даже что-то забавное. Мама так рада, что «Дексид» положительно влияет на мое ночное поведение, что готова спустить серьезную сумму. К тому же впервые за многие годы наш разговор не вертится вокруг сна. (На ее счастье, я, как обычный подросток, проспала до полудня. Не все надо рассказывать маме.) Мы обсуждаем одежду, киноактеров, школьные экскурсии и мальчиков. Я не специально молчу про Уэса, но понимаю: если проговорюсь о нем сейчас – особенно о том, как и где мы познакомились, – нашему веселью и девчачьему времяпрепровождению придет конец.

Возвращаюсь домой, у меня остается лишь пара минут, чтобы выбрать наряд из только что приобретенных. Потом заезжает Тесса. Так получилось не специально, но совсем нет времени на то, чтобы прочитать и прослушать кучу сообщений от Уэса, на которые я намеренно забила. У меня выдался отличный денек, как у обычной девчонки, и в завершение этого чудесного дня хочется съесть чего-нибудь вкусного в компании лучшей подруги.

Почти в восемь вечера мы приезжаем в «Альп» – всеми любимый греческий ресторанчик. Я жду, что мы поболтаем о том о сем, легко и непринужденно, как сегодня с мамой. Но лучших друзей, в отличие от родителей, разговоры ни о чем не устраивают.

– Ну, колись, Уэс – парень твоей мечты или нет? – интересуется Тесса, уплетая жареный картофель с сыром.

Содовая встает поперек горла.

– Как… ты… я даже не… – заикаюсь я.

– Сара, расслабься! – смеется подруга. – Все хорошо.

На ее лице появляется глубокое раздумье, уголки рта опускаются вниз.

– Или нет? – напрягается она, видя мое замешательство.

– Все нормально! – Я тоже смеюсь. Но Тесса продолжает хмуриться. – А почему ты спрашиваешь? – удивляюсь я.

– Не знаю. Просто… Послушай, я тебя совсем не виню.

– В чем? – не понимаю я.

– Ну, «виню» не то слово… – она подбирает нужное. Явно репетировала.

– Тесса? Что случилось?

Поерзав на стуле, она ко мне наклоняется.

– Ладно… Скажу прямо. Ты ведешь себя не как обычно, Сара. Чем-то все время озабочена. Пропускаешь занятия. Понятно, новые отношения, дело твое. Я так, например, вообще рада, что у тебя есть что-то приятное в жизни, учитывая недавние события. – Она останавливается, но только чтобы перевести дыхание. – Но с этим парнем ты что-то разогналась, а я не уверена, что он тот, на кого стоит тратить время. Что там было в других школах? Мы ведь знаем: история темная.

– Ты не знаешь всего, – останавливаю ее я. – Он через многое прошел. Ему нелегко подпускать к себе людей.

У меня есть сомнения насчет моего парня, но поливать его грязью я не позволю даже лучшей подруге.

– Может, и так, – пожимает плечами она. – Но он и здесь не особо старается. Если вдуматься: так нагрубил Джиджи в первый же день…

От удивления я открываю рот.

– Ты про ту Джиджи, которая влепила мне пощечину?