тем, что в нас очень остро и болезненно отзывается чужая недолюбленность. Ведь в нас самих очень много этой чисто человеческой боли.

Отношения старшего сына с отцом переносятся на «благодатную» почву собственных отношений с родителями, которые, чего греха таить, часто оставляют желать много лучшего. И проблема недолюбленности, того самого не выданного козленочка, не устроенного праздника, недоданного внимания, у многих стоит очень остро.

Но.

Этот перенос отношений старшего сына с отцом (равно фарисеев с Богом) на свои отношения с родителями неверен. Это, как бы сказать, получается эмоциональный омоним.

Звучание эмоции и чувства вроде бы одно: ты мне не дал козленочка, любви, внимания. Но наполнение у этой эмоции и этого чувства у старшего сына из притчи и у тех, кто его жалеет, очень разное.

Старший сын – это фарисеи. Эти «бедные недолюбленные» в миг рассказывания притчи стоят вокруг Христа и зубами на Него щелкают, злобясь, что Он принимает грешников и ест с ними (Лк. 15:2). Они вовсе не о своей недолюбленности печалятся, они злятся, что любовь проявляется к другим, не достойным, и обвиняют Христа. Стоит помнить, что Иисус под старшим сыном имеет в виду именно их, и согласие со старшим сыном – согласие именно с их позицией.

Проблема старшего сына (фарисеев) вовсе не в недолюбленности Богом. Реальность вокруг Христа это отчетливо подчеркивает: фарисеи негодуют не потому, что им любви не хватает, а потому, что эта любовь проливается на тех, кто, по их мнению, ее совершенно недостоин – мытарей, блудниц и прочих нечистых по Закону грешников.

Основная «нота» их претензии – «зачем Ты с ними так добр?!», а не «почему Ты не добр с нами, почему мы Тебе не нужны?».

Это оскорбленность попрания своих «исключительных» прав на близость к Богу, а не вопль жаждущей любви души.

При этом, заметим, Христос хоть и говорит с фарисеями жестко и не гладит их по головке, все же говорит с ними. Ходит к ним в дома, обедает с ними и говорит-говорит-говорит, обличая, вразумляя, желая достучаться до этих старших сыновей, обиженных вниманием к младшим. Он любит их – любит, иначе бы не обращался к ним раз за разом. Любит и желает их возращения, как и отец из притчи хочет прихода старшего сына на пир.

Он их жалеет – даже при всей их неправоте: поэтому и старшего сына из притчи можно жалеть, а не отвергать. Но, жалея, не обвинять вместе с ним отца: жалеть можно (и нужно) и неправого. «Грех делает нас более несчастными, чем виновными», – говорит преп. Иоанн Кассиан.

Ну и «уравнивание» отца из притчи с земными родителями тоже неверно. Отец из притчи – по определению образ абсолютной Божественной любви, а не образ земного родителя, который в самом деле может совершить промашку там и здесь и от которого действительно можно ждать любви и не дождаться.

Мне кажется, мы никогда не можем всецело быть Блудным сыном или Старшим сыном.

Мы всегда и то и это одновременно. Нам всегда нужно и безусловное милосердие к нам самим, и хоть чуточку милосердия, любви и радости внутри нас самих по отношению к другим. К тем, кто приходит к Богу путем, который с нашей колокольни кажется слишком легким и незаслуженным. Или дурацким каким-то. «Неправильным». А Бога, видите ли, устраивает.

Как обычно, водораздел проходит внутри нас самих, не разделяя на младших и старших людей целиком, но разделяя наши сердца.

Святое самовольство

Нет у нас другого пути оправдаться в глазах Божьих, кроме одного – прощать и утешать друг друга, невзирая даже на то, что прощать грехи может только Бог и отпускать вины – тоже только Он.

И, призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему?

Он сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят.

Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят.

И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде (Лк. 16:5–8).

Господи, это же так просто и хорошо.

Когда мы утешаем друг друга, когда снимаем друг с друга груз вины, когда от наших слов невыносимое становится выносимым – мы исполняем эту притчу Христову.

Думаю, исполняем ее куда чаще, чем нам кажется. Пусть даже, как в притче, исполняем с некоей корыстью: чтобы и нас, когда будет невмоготу, поддержали и не бросили наедине с неподъемным грузом. Но если от наших слов и утешений кому-то станет по-настоящему легче, Господь нас похвалит, невзирая на мотивы.

Невзирая на самовольство в облегчении чужой ноши. Невзирая на то, что этим мы предвосхищаем суд Божий. Невзирая даже на то, что долг Ему будет возвращен не в полной мере – не по тяжести греха будет терзание и искупление!

Господь осуждает тех, кто возлагает на людей бремя; а тех, кто снимает, пусть вопреки всякой человеческой правде, Он хвалит.

Потому что милосердие превыше справедливости, и правда Его не в том, чтобы уравнять на весах чашу грехов с чашей нашего искупления, а в том, чтобы не дать душе отчаяться и рухнуть под тяжестью совершенного. Душа Ему дороже возмещения за грех.

Но в утешении важно не перешагнуть грань, не превратить поддержку в попустительство, не довести человека до бесчувствия по отношению к своим грехам.

Управитель не говорит: «Возьми и порви свою расписку». Он убавляет долг до того предела, от которого должнику легче дышится, но не обращает долг в ничто. Так и мы: подбадривая угнетенного грехом человека, не должны обращать в ничто его грех – порвать все наши расписки, то есть полностью простить, может только сам Хозяин.

А мы пока можем поддержать. Ну да, грешен, конечно, грешен. Но все не так страшно, как тебе кажется, пусть не застят тебе свет бесконечные грехи.

Не бойся. Дыши.

Оправдание мытаря, оправдание фарисея

…два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь.

Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 18:10–14).

Русский перевод довольно мягок: предполагается, что фарисей тоже оправдан, только мытарь больше. Оригинал резче: фарисей не оправдан, оправдан только мытарь. «Говорю