– Тогда добавлю еще, – сказал я, – для приятности. Пока не увижу барона Фортескью живым и невредимым, все останутся в тюрьме. Им так и передадут. Их жизни, имущества и земли зависят от барона. Это научит кланяться ему почтительнее, а то видел их задранные к потолку морды.

Она кивнула с полным пониманием в глазах:

– Хороший ход. Это привяжет к вам не только барона, но толкнет к вам и других лордов короля. Как только увидят, что своих не бросаете, а своими у вас становятся и местные. Даже только что поступившие к вам на службу. Чем вас загрузили на сегодня, милый Рич?

Мне почудилось в ее щебете чуть больше интереса, чем следует для милой беседы разнополых особей, расплылся в довольной улыбке и сказал сытым голосом:

– Да вот предлагают мне завести гарем из фавориток. Хотел было отказаться, но сейчас вижу – зря. Как насчет первого номера? В смысле быть примой в таком кордебалете?

Она расхохоталась:

– Ох, сэр Ричард! Вы как тот древний змей-искуситель… Я бы охотно осталась у вас даже служанкой, чтобы стелить вам постель и прыгать под одеяло, согревая к вашему приходу! Но, увы, столько дел, как и у вас, и все такие интересные, что голова кружится от любопытства.

– И желания ухватиться за все сразу?

– Точно!

Я посмотрел на нее со злостью и нежностью:

– Иногда мне кажется, вы – это я.

Сэр Жерар появился сразу же, как упорхнула Бабетта, хмурый и сосредоточенный, на меня не смотрел, а, не отрывая взгляда от пола, пробормотал, что я собирался вечером навестить гостей из Ватикана.

– Я в самом деле собирался?

Он наклонил голову:

– Кардинал просил вас к вечеру высвободить для беседы с ними пару часов.

Я буркнул:

– Разве я обещал?.. Ладно-ладно, сам знаю. Пойду, куда денешься. Хотя вообще-то мог бы принять их у себя…

– Когда будете королем, – напомнил он без улыбки. – А пока…

– Понял, – огрызнулся я. – Иду.

Он почтительно отступил от двери, я пошел прямой и надменный, а за спиной дружно затопала моя коридорная гвардия.

Прелаты, как понимаю, когда-то в Древнем Риме были старшими офицерами в армии, а теперь стали высшими церковными офицерами: кардиналами, архиепископами, епископами, приорами, аббатами и настоятелями крупных монастырей.

Это и хорошо, что церковь сохранила такую преемственность в названиях, римская армия всегда была примером мужества, отваги и стойкости. Хотя нет, что-то путаю, слишком умный, это легаты были высшими офицерами, а еще их посылали в провинции и покоренные земли с особо важными поручениями.

Легатов отправляли от самого императора, теперь – от папы. Легат обладает высшей церковной властью и предельными полномочиями. Можно сказать, что как личный представитель папы, легат замещает папу, и каждое его слово – закон. Разница между папским легатом и нунцием лишь в том, что нунций представляет папу в провинциях на постоянной основе, а легат действует только в рамках личного поручения и только на этот срок…

Значит, кардинал Эрнесто Мадзини, кроме руководства прелатурой, еще и полномочный легат. Только бы не начал вмешиваться. Это отца Дитриха я сумел во многом переубедить, хоть и не до конца, а эти чинуши и бюрократы из Ватикана все испортят, если начнут всюду совать носы…

Благородный сэр Альвар Зольмс, командующий двумя полками элитной конницы, вел учтивую беседу с местными лордами, я улыбнулся ему на ходу, кивком пригласил следовать со мной. Он коротко бросил собеседникам «простите, я на минутку», пошел рядом, учтивейший и одновременно готовый к решительным действиям.

Как и все мои рыцари с той стороны Великого Хребта, в дублете он просто образец строгости, если сравнивать с жителями Сен-Мари. Дублеты у армландцев самые классические, без наворотов вроде сшивных шоссе или пуфов: обтягивающие фигуры кожаные куртки с кусочками кольчуги, изнутри лен или шелк, стоячий воротничок защищает шею.

Мне они кажутся не только практичными, но и весьма элегантными, в то время как орифламцы щеголяют в жиппонах, что те же дублеты, но растерявшие простоту и строгость, превратившиеся в стеганый камзол, поддоспешник, но слишком роскошный и непрактичный даже для поддоспешника, так как делается из пяти слоев ткани. Если дублет сам по себе воинский костюм, то жиппон служит разве что нижним камзолом…

– Неприятности? – спросил он мужественным голосом, от звуков которого у меня всегда на сердце становилось веселее. – Что на этот раз?.. Вам чем-то мой костюм не угодил?

Я отмахнулся:

– Сам знаешь, мне все равно, кто во что одет. Мы все еще в походе…

– Так что же?

– Комиссия из Ватикана, – сказал я с тоской. – Эти начинают смотреть сперва на одежку, а в ней всегда что-то не так…

– Если мы не в длинных рясах? – спросил он с издевкой.

– И с непокрытыми головами, – добавил я. – А потом начнут рыться и под одежкой…

– У меня не пороются, – заявил он.

Я покачал головой:

– Сэр Альвар, это из Ватикана! Святая церковь. Мы должны сотрудничать. Как бы это ни было нам… обидно, что ли. Так что скажите всем нашим, чтобы держались ниже травы и тише воды в пруду.

– Скажу, – пообещал он. – Что еще?

– Хотя бы на время пребывания таких необычных гостей, – сказал я, – наше крестоносное войско должно являть собой образец чистоты нравов.

– Сам прослежу, – пообещал он. – Я вернусь с вашего позволения?

– Идите, сэр Альвар.

У гостевого домика прохаживаются рослые стражи. Для охраны высоких гостей подобрали армландцев, их добродетели написаны на лицах: суровые, хмурые, сосредоточенные, кресты на груди, на спине и на рукоятях мечей.

Мои железнобокие остались с ними, в дом я вошел один, в коридоре слуга с поклоном ринулся открывать передо мной нужные двери. Когда открыл последнюю, я увидел сразу, что гости из Ватикана успели отдохнуть и переодеться: все трое в одеждах темно-фиолетового цвета, хотя и с крупными золотыми кольцами, нашитыми от плеча к плечу в виде перевернутой радуги, нечто вроде рубах из толстой материи, длиной чуть ниже груди.

Я склонил голову, весь полный почтения, эти трое мне годятся в деды, если не в прадеды:

– Мое почтение, дорогие гости.

Один из священников, высокий, с худым заостренным лицом и близко посаженными глазами, окинул меня быстрым взглядом. Габриэль Хорст, как назвали его, явно тоже птица очень высокого полета. На голове все та же крохотная символическая шапочка, короткие седые волосы выбиваются прямые, как шерсть большой крысы.

– Все мы гости в этом мире, – произнес он холодновато. – Сейчас вам принес его высокопреосвященство кардинал Мадзини.