— Скоро узнаешь.

Найт привел меня в большую гостиную с камином. Ждали мы недолго. Буквально через пару минут в комнату вошел высокий мужчина. Его взгляд сразу же остановился на мне, и в тот же миг я поняла, от кого Наис и Маар должны были унаследовать свои синие глаза.

Его аккуратно подстриженные баки серебрились сединой, хотя волос с бронзовым отливом возраст еще не коснулся. В чертах и осанке мужчины проступал врожденный аристократизм, движения были уверенными, а взгляд спокойным. Он смотрел на меня без ужаса и гнева, в отличие от Ирданы Селенант и Маара. Впервые при встрече с Селенантом я не почувствовала себя чудовищем, которому желают исчезнуть.

— Здравствуй, Наис, — низким, но мягким голосом произнес Анадри Селенант. — Я не знаю, что значит твое возвращение, но все же рад видеть, что с тобой все хорошо.

Я молчала, потому что попросту не знала, что сказать, и, кажется, этот человек все понял. Он подошел к одному из диванчиков и жестом пригласил меня сесть рядом с ним. Я послушалась.

— Я знал, что ты вернулась, но даже несмотря на это, сейчас, когда я смотрю на тебя, мне с трудом верится, что это возможно, — произнес он и спросил: — Это правда, что ты ничего не помнишь?

— Да, это правда, — подтвердила я и добавила: — И я пришла сюда, потому что надеюсь, что вы мне расскажете то, о чем я забыла.

Анадри Селенант покивал, словно говоря, что мое желание ему понятно.

— Мне не по себе от мысли, что сейчас твои глаза смотрят на меня, — сказал он словно бы с горечью, — и не узнают. Ты не видишь во мне своего отца, я для тебя сейчас всего лишь незнакомец, это так, Наис?

Я помедлила с ответом. Я не была той, за кого меня принимали, и человека, который сидел напротив, человека, с такими же синими глазами, как у меня, видела впервые вовсе не потому, что потеряла память. Все проще — он и был для меня незнакомцем. Но сказать это ему я, конечно, не могла. Все, что мне оставалось — только кивнуть в знак согласия.

Анадри Селенант со вздохом опустил глаза, и вдруг его взгляд остановился на моих руках. Он слегка нахмурился.

— Этот перстень… — произнес он. — Откуда он у тебя, Наис?

Я проследила за его взглядом. Перстень с янтарем, внутри которого застыл маленький мотылек, все это время был со мной. Я побаивалась снимать его, памятуя, что он связан с моей смертью. Да и случай с вороном, укравшим у меня перстень, подталкивал быть бдительнее. Если я не хочу потерять эту безусловно важную для меня вещицу — лучше мне не снимать его вовсе, думала я.

Однако почему Анадри Селенант заинтересовался им? Перстень с янтарем знаком ему?

Не могла же я рассказать, как он оказался у меня на самом деле? Нет, разумеется. Поэтому я вынуждена была прибегнуть ко лжи, которая очень удачно вписывалась в мою наполовину выдуманную, наполовину правдивую легенду о потере памяти.

— Я не помню. Он уже был со мной, когда я очнулась.

Анадри Селенант, чуть изогнув брови в задумчивости, посмотрел на меня, потом снова на перстень, наконец хмыкнул — так, как будто украшение на моей руке вызвало у него много вопросов, — однако спрашивать больше ничего не стал.

— Пойдем со мной, — сказал он, поднимаясь с дивана. — Если ты совсем ничего не помнишь, то, пожалуй, лучше начать с самого начала.

Вставая, я встретилась взглядом с Найтом. На секунду он прикрыл веки и кивнул, будто хотел сказать мне: «Все хорошо. Не бойся». Я думала, он останется в гостиной, но он последовал за нами.

Анадри Селенант привел меня в комнату, похожую на кабинет. По крайней мере, здесь был большой стол, шкафы с книгами, географические карты на стенах. На дальней стене я увидела большую картину — именно к ней и подвел меня хозяин дома.

На вершине скалы, над обрывом, стоял человек, и смотрел на серебристую луну, вокруг которой свернулся бескрылый дракон, чье тело светилось таким же серебристым светом, какой исходил от ночного светила — вот, что было изображено на картине.

— Перед тобой, — произнес Анадри Селенант, — символичное изображение договора, заключенного между нашим предком, основателем рода Селенантов, и лунным драконом — существом, которое обитало на этой земле тысячелетия назад.

— Договора? — переспросила я.

Анадри Селенант утвердительно кивнул.

— Селенанты являются родоначальниками всех лунитов. Наш предок был первым, кто овладел лунной магией, и силу эту он получил от дракона.

— А разве не четыре семейства хранят секреты лунной магии? — машинально уточнила я.

— Архвинты, Брианты и Адаманты — побочные ветви нашего рода. Именно Селенанты стали для людей источником лунной магии. — Синеглазый мужчина с сединой на висках перевел взгляд с картины на меня. — Однако за все надо платить. И платой за владение лунной магией были наследники нашего предка. Каждые пятьдесят лет каждое новое поколение Селенантов проводило ритуал жертвоприношения — в жертву дракону отдавали последнего из рода.

— То есть, меня…

Анадри Селенант твердо покачал головой, не давая мне договорить.

— Нет. Жертвоприношений не было уже много веков, — сказал он. — После того, как один из Селенантов, используя древнюю магию, которая куда древнее магии лунитов, хитростью усыпил лунного дракона и запечатал его душу.

Широко раскрытыми глазами я смотрела на Анадри Селенанта, когда в моей памяти поднималось на поверхность: где-то я уже слышала о запечатывании души… Ах, точно! Это был Мантимор. Господин Распределитель Драголуна однажды сказал мне, что в древней магии для запечатывания души использовали застывшее в янтаре насекомое.

Я невольно прикоснулась пальцами к перстню на своей руке. И чья же душа запечатана здесь? Но тотчас себя одернула — нет-нет, речь ведь шла не конкретно об этом перстне. Не может быть такого, что я ношу на своей руке чью-то плененную душу.

— Но если жертвоприношений давно не было, — пыталась понять я, — то что же тогда произошло?

— Место, где была запечатана душа лунного дракона, было потревожено, — ответил Анадри Селенант и, немного помолчав, добавил: — И он сумел освободиться. А освободившись, потребовал жертву. И жертвой, по изначальному договору с драконом, стал последний из рода.

Я догадалась, какое имя услышу, еще до того, как оно прозвучало.

— Маар. Твой младший брат.

Не торопясь с расспросами, я ждала продолжения. Анадри Селенант тяжело вздохнул и сказал:

— На теле Маара появился знак — метка дракона, означающая, что этот человек выбран им. Жертвой должен был стать он, однако… Ты решила защитить своего брата и занять его место. После этого твоя мать провела ритуал обмена: в итоге метка дракона исчезла с тела Маара и появилась на твоем.

— И вы не были против? — не сдержалась, чтобы не спросить я.

Почему-то в эту минуту, мне до боли, до собравшегося комка в горле было жаль Наис. Она приняла на себя участь брата, неужели ее семья так легко согласилась с этим?