– Как?.. Умер…

– Умер. Вот так просто умер, как умирают все люди на этой планете, как умер твой отец, как умер лейтенант Астапов, капитан Сорокин, так умер и твой друг. Виктор мёртв, смирись с этим.

– Но зачем ты врал мне?.. – спросил Дмитрий опустевшим голосом, еле похожим на голос живого и разумного человека.

– Я говорил тебе, что он жив лишь потому, что хотел вселить в тебя надежду. Ты бы умер или сошёл бы с ума без этой надежды, оставлявшей в маленьком уголке твоей истерзанной и изорванной души светлое местечко. Благодаря ей ты не стал психом, благодаря ей ты смог одолеть старика, благодаря ей ты в конце концов жил!

– Я не верю…

– Письма писал я. Писал, а потом клал в ящик. Доктор доставал их и приносил тебе, будто от Виктора. Он и сам не знал, что пишет их вовсе не твой друг.

– Я не верю…

– Помнишь, я как-то сказал тебе, что намереваюсь спасти тебя. Я не лгал, ведь я действительно спасаю тебя. Спасаю тебя от себя! Он того старика тебя спас я, от безумия тебя спас я! Ну же, приди в себя!

– Я не хочу говорить сейчас… Можешь уйти…

– Хорошо, я уйду, – хладнокровно сказал дьявол, – но у меня есть для тебя ещё кое-что. То, что окончательно раскроет тебе глаза. Есть один человек, который желает видеть тебя. К сожалению, без моей помощи он попросту не мог этого сделать, однако теперь, когда я достал его прямиком из самого горячего котла в самых недрах преисподней, он может наконец тебя посетить.

Дверь снова приоткрылась и в комнату вошёл старый человек, лет семидесяти. Он был одет в изодранную старую рубаху, штаны были немного поприличней и отдалённо похожи на французские. Лицо его было в мелких порезах, а кожа – почти везде покрыта ранами.

Увидев этого человека, Дмитрий абсолютно не узнал мужчину, однако понял, что в аду ему сильно досталось. По глазам мужчины он видел человека, пережившего множество душевных и физических пыток и, верно, сошедшего с ума. Однако сержанту было на это плевать. Он больше не имел сил и желания радоваться, говорить и даже жить, а тем более обращать внимание на какого-то незнакомого ему человека.

– Здравствуйте, Дмитрий, – проговорил мужчина с чистым русским акцентом, хотя по виду и напоминал иностранца, – я понимаю, что вы сейчас пребываете не в лучшем состоянии, однако я хотел бы кое о чём поведать вам.

– Говорите, – безразлично ответил Дмитрий, у которого никак не получалось вспомнить лицо человека.

– Вы, поверьте, знаете меня, – сказал мужчина уже посмелее и поуверенней, – однако очень плохо и мало. Меня зовут Александр Васильевич, я секретарь убитого капитана Сорокина. К несчастью я уже мёртв, однако меня не убили вовсе. Я сам пырнул себя ножом в живот.

– Что? – Дмитрий задал этот короткий вопрос с таким же безразличием на лице, однако уже с большим интересом в глубине души, – однако зачем?

– Потому что мне надо было скрыть следы убийства, ведь капитана зарезал я.

– Но… как? И зачем?! – спросил Дмитрий, взбодрившись.

– Что ж, в таком случае давайте я расскажу вам всё с самого начала. Знаете ли вы, что я служил у капитана в секретарях с 1909 года, когда он был ещё в чине младшего лейтенанта? Он тогда исполнял высокую должность, не помню точно какую, а меня недолюбливал. Но я не поэтому вовсе убил капитана. Да, безусловно это подтолкнула меня к убийству, но слушайте дальше. Когда мы прибыли в крепость, в моей голове ещё даже не было плана об убийстве. Он появился в тот день, когда все узнали о скором наступлении немцев. Это вроде был сентябрь. Тогда-то я и начал разработку плана. Он был готов на следующий день.

– Но как?..

– Так как же я убил Сорокина? Мне точно нужны были сообщники, так что однажды, когда я прогуливался по крепости и заприметил одного юношу, чем-то видимо сильно обиженного на капитана, я решил предложить ему мой план. И какого же было моё удивление, когда он согласился, не теряя ни секунды на пустой трёп и размышления. Его звали Артём.

– А если бы он отказался?

– Делов-то! Зарезал бы, спрятал труп, да и дело с концом. Он был один, в каморке уборщика, я точно это помню. И вот, когда он согласился, я рассказал ему план. На следующий день, когда объявили о том, что немцы нападут часа через 3, мы сразу начали действовать. К тому моменту был болен один офицер – младший лейтенант Шубаев, а поскольку никто не знал, чем, то его хорошо укрыли, надели на рот повязку и положили в почти изолированную комнату. Она была не заперта, ведь никто и не хотел к нему соваться, так как это было чревато последствиями, однако другого выбора у нас не было. Когда вся крепость стояла на ушах, мы с Артёмом тихонько пробрались в комнату, где лежал лейтенант и… зарезали его. План заключался в следующем: у капитана был часовой, который всегда стоял около его двери. Артём должен был лечь вместо Шубаева, а тело младшего лейтенанта мы положили бы под кровать. Потом я вышел бы из комнаты и, повернувшись налево, пошёл бы в кабинет лейтенанта. К Шубаеву мы зашли с другой стороны, так что часовой не придал значения тому, что в комнату вошли двое, а вышел один, ведь попросту не знал об этом. Через пару минут после того, как я зашёл в кабинет капитана, Артём, лежавший на месте Шубаева, начал бы громко и жалобно стонать, чтобы часовой точно услышал его и подошёл к кровати, на которой лежал уже не Шубаев, а Артём. Как только часовой зашёл в комнату, Артём выпрыгнул бы с кровати, накинув на часового покрывало и зарезал бы его. Комната была очень маленькая и такая планировка позволяла моментально прикончить часового. А поскольку покрывало было очень большим и свисало почти до самого пола, трупа под кроватью не было видно. Эта часть плана была исполнена идеально. Далее Артём положил на кровать труп Шубаева, а под кровать труп часового. В большинстве мы надеялись на удачу. На то, что никто не войдёт в комнату в тот момент, на то, что часовой услышит стон Артёма и так далее. Выполнив свою часть плана, Артём ушёл из комнаты и вернулся в каморку уборщика.

– Продолжайте, – говорил Дмитрий, шокированный историей секретаря.

– Когда капитан вошёл в комнату, он не