полю, где-то в пригороде его родного Царицына, который к этому моменту получил уже более звучное и мощное название – Сталинград, в честь нынешнего русского правителя.

Дмитрий всё также медленно шёл по дороге, однако в душе его царило умиротворение, глаза чуть ли не сияли, а в голове не было и мысли о самоубийстве. Пройдя примерно полкилометра, сержант увидел не очень высокую лестницу, с золотыми ступеньками, по которой к нему медленно спускался мужчина в белом одеянии, доходившем почти до его пяток, с длинными тёмными волосами и небольшой бородой. Его глаза были будто наполнены волей к жизни и состраданием к человеку, которого он видел напротив себя.

– Здравствуйте, – робко проговорил Дмитрий.

– Здравствуй, добрый человек, – проговорил мужчина, уже почти спустившись к Дмитрию.

– Скажите, кто вы?

– Неужели ты не узнаёшь меня? Я верный и честный христианин, который провёл почти всю свою жизнь, пытаясь объяснить людям то, чего они, похоже, так и не поняли. Однако я точно верю, что когда-нибудь у этих добрых людей наступит прозрение, и они наконец поймут, что для хорошей и правильной жизни вовсе не обязательно иметь полные карманы денег, что не обязательно гнаться за своим счастьем, ведь оно придёт к ним само. Люди не такие, какими многие их себе представляют. Они вовсе не плохие, просто они люди, а у людей много чувств и эмоций, люди очень сложные существа, которые к сожалению, или, быть может, к счастью, не способны полностью управлять своей жизнью, как и своим телом. Их сложно научит, если они этого не хотят, сложно вразумить то, во что они не верят и не поверят никогда…

– Так вы… Иисус?

– Да, я Иисус Христос, сын Божий, посланный когда-то на землю и изгнанный оттуда людьми, сотни раз покаявшимися за свои поступки.

– Скажите, прошу, что будет со мной дальше? – проговорил Дмитрий, со слезами на глазах и надеждой в душе.

– Вопрос лишь в том, что с тобой сейчас, добрый человек. Расскажи мне, за что ты переживаешь расскажи о своих внутренних мучениях и страхах, и я скажу тебе, что с тобой будет.

– Господи Боже, да я убийца! Я убил своего отца, двух своих офицеров, однако не зарезал, не застрелил, а просто не помог им, не спас! Я ведь последняя сволочь, выжившая по чистой случайности! Да что со мной может быть? – прокричал с досады Дмитрий, говоря почти навзрыд.

– А что было до этого? – спокойно и с глубоким сожалением спросил Иисус, видя, как убивается человек, стоящий перед ним.

– Я воевал в Варшаве, спасал свою землю от немцев. Я думал, что я патриот и герой, а оказалось, что просто подлый трус и предатель…

– Но почему же ты, добрый человек, считаешь себя предателем?

– Я бежал из крепости, я виновен в смерти двух офицеров, я предал страну! Я ненавижу, просто ненавижу себя за все эти поступки… Господи, – говорил Дмитрий, встав на колени, сложа руки и подняв голову вверх, – Господи, прости, прости меня за грехи мои, прости за мою скотскую жизнь и прости за то, что не умер тогда в коме, ведь я абсолютно заслуживал этого. Я предатель, который удостаивается похвалы и славы героя, я убийца, которого все запомнят пострадавшим, я ничтожный человек, которого все будут помнить борцом за свою жизнь и страну… Господи, прости меня, ибо я себя простить не могу и не хочу!

– Ты войдёшь со мной в Рай сегодня же, после обеда. Видя, как ты раскаиваешься, видя, как ты ненавидишь себя за столь ужасные поступки и молишь о пощаде, я, добрый человек, прощаю тебя и принимаю твоё раскаяние. Ты свободен.

– Но как же?.. – спросил Дмитрий, подняв красное, заплаканное лицо вверх, не вставая с колен, – но как же я войду сегодня с вами в Рай, если я сам обрёк себя на пожизненное заключение в сырой камере, где-то в глухой, забытой Богом тюрьме?

– Ничего не бойся, добрый человек, и не о чём не думай. Сегодня, после двух часов дня, ты будешь стоять здесь уже наяву и будешь говорить со мной по-настоящему. А сейчас иди, добрый человек, я прощаю тебя.

После этих слов Дмитрий почувствовал, как его тело ослабевает, как руки невольно опускаются по швам и как ноги более не могут держать его на земле. Он попытался встать с колен, но вдруг увидел, что стоит не на расписном ковре и даже не на золотистой дороге, а вовсе ни на чём. Под его ногами не было ничего, да и Дмитрий уже совсем не чувствовал своего тела.

Он невольно закрыл глаза и через секунду почувствовал, как снова идёт по тюремному коридору, ведомый тремя милиционерами. Однако необъяснимый страх исчез, Дмитрий шёл совершенно спокойно, однако уже не так безэмоционально, как раньше. В один момент на его лице промелькнула кроткая улыбка, но через мгновение снова исчезла.

Пройдя ещё немного, Дмитрий осознал, что идёт уже абсолютно самостоятельно и полностью контролирует свои ноги и руки. Тогда милиционеры отошли от него, а вместо них подошёл мужчина в кожаной куртке и широких хлопковых штанах. Он взял Дмитрия под руку и повёл куда-то вправо, минуя камеры заключённых и брошенные мельком взгляды коллег.

Мужчина привёл Дмитрия к большой железной двери и, открыв её, пропустил сержанта вперёд. Тот, не колебавшись не минуты, с неописуемым спокойствием вошёл внутрь, а мужчина в куртке прошёл за ним. Только тогда до Дмитрия дошло, куда его привели. Только тогда он вспомнил слова Иисуса и тысячу раз поблагодарил его за эти слова. Только тогда он понял, что вскоре его мучения и страдания наконец завершаться, а он сам обретёт вечную свободу и покой. Однако он не боялся, не дрожал и даже не медлил. Он был спокоен, когда шёл по лестнице вниз, был спокоен, когда подошёл к стене и улыбнулся, когда почувствовал пронзающую и жутко пекущую боль в спине…

             Конец