На наших глазах разворачивалось событие поистине мирового масштаба, несшее с собой столь много нового!

Описание в этой книге всей придворной церемонии, развернувшейся во всей своей красе также на следующий день во время самих похорон, заняло бы слишком много места. Поэтому отметим лишь то, что древний испанский придворный этикет был представлен во всей своей красе и пышности, а старинный собор Святого Стефана стал свидетелем неописуемо торжественных мероприятий, на которых присутствовали королевские особы и высокопоставленные лица со всего мира, за исключением стран, входивших в число наших врагов. Сам же Франц Иосиф I нашел свое последнее пристанище в склепе капуцинов[47], где уже покоились многие австрийские императоры.

Над этим смертным тоже закрылась надгробная плита, а под впечатлением военных событий, и в частности кампании против Румынии, кончина престарелого правителя, по-видимому, не оказала на воюющие стороны особого влияния. К тому же престарелый император уединенно проживал в Шенбрунне[48], и с годами его персона приобретала несколько обезличенный характер.

Огромное значение личности Франца Иосифа было осознано только после кончины, и, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что для Центральных держав его смерть наряду с поражением в битве на Марне стала, пожалуй, самым серьезным событием – Австро-Венгрия перестала являться союзницей Германии в полном смысле этого слова.

Самой выдающейся чертой характера престарелого правителя являлось полное осознание своего императорского величия. Это был настоящий император с любой точки зрения. Причины и соображения, которые могли стать вескими и заманчивыми для других, его, как императора, вовсе не привлекали и разбивались о стену его императорского достоинства. Для него союз с Германией являлся обязательством, скрепленным словом кайзера, а поэтому не мог быть нарушен, так как он был убежден, что настоящий император свое слово держит всегда.

К тому же император Франц Иосиф стал непосредственным свидетелем событий, связанных с борьбой за единство Германии и за то, кто станет в ней доминировать. Он являлся убежденным сторонником идеи создания великой Германии, но о руководящей в ней роли Пруссии ничего слышать не хотел.

Воспоминания о событиях 1866 года[49] в его памяти нисколько не поблекли, и он не забыл о том, что Австрия была разгромлена Пруссией. Поэтому утверждения о том, что кайзер Франц Иосиф столь же тепло отвечал на истинно дружеские чувства, какие питал к нему император Вильгельм, кажутся мне сомнительными. К тому же я не раз слышал, что он не относился к нашему императору с полной симпатией. Но Франц Иосиф был слишком «современным» монархом для того времени, а поэтому довольно часто выходил за рамки императорского величия, чересчур расширяя круг своего непосредственного окружения. Тем не менее, несмотря на все вышеизложенное, император Франц Иосиф ни на минуту не допускал мысли о попытке определения судьбы своей империи отдельно от Германии.

Каким бы странным ни казался престарелый император значительной части населения, для каждого отдельного человека он оставался правителем, на протяжении многих лет носившим корону и делившим успехи и невзгоды со своей империей, перенесшим с человеческой точки зрения жестокие удары судьбы. Он олицетворял собой объединяющее начало для входивших в империю стран, и сторонники насильственного решения национального вопроса не могли с ним не считаться.

Поэтому при жизни императора Франца Иосифа внутренний распад Дунайской монархии, безусловно, не произошел бы столь быстро, как при его преемнике. И тем более исключено, что престарелый император сам открыл бы двери для ее развала, как это, хотя и непреднамеренно, сделал император Карл I.

Сильное осознание своего императорского достоинства делало престарелого кайзера независимым от чужого мнения и свободным от беспокойства о том, как другие воспримут его распоряжения. Он не только не был подвержен чужому влиянию, в том числе и представителей высшего духовенства, и не слушал различные нашептывания, но и не оглядывался на общественное мнение. И с годами такое положение вещей не менялось. Зато оттачивалась его решимость и умение вычленять то, что следует сделать в первую очередь. Что же касается обстановки на фронтах, то император постоянно вникал в нее до мелочей. Поэтому его решения как Верховного главнокомандующего вооруженными силами Австро-Венгрии всегда носили взвешенный характер, исходя из военной необходимости, и нацеливались на достижение победы. Причем стремлению к победоносному завершению войны были подчинены все остальные вопросы. При этом, по заявлениям генерал-полковника фон Больфраса, многие годы занимавшего должность начальника его военной канцелярии, император был выше различных мелких разногласий, возникавших среди союзников, и не возражал против передачи верховного командования объединенными вооруженными силами кайзеру Германии.

По-видимому, с годами проживавшие на территории империи народы прониклись любовью к своему престарелому правителю. Они его уважали, на что, без сомнения, оказывали влияние его исключительно имперский характер, манера держаться и совершаемые поступки.

Такие качества, к сожалению, не пошли на пользу Центральным державам, поскольку они не предотвратили гибели правителей и государственных деятелей, убежденно придерживавшихся нашей стороны. В этом смысле император Франц Иосиф тоже ушел из жизни слишком рано.

Император Карл I

Доставшееся молодому императору наследство, конечно, было тяжелым. После длившейся более двух лет войны ресурсы страны начали истощаться, и снабжение населения продовольствием, а промышленности сырьем стало крайне скудным. По всей империи активизировались элементы, стремившиеся выйти из ее состава и получить национальную независимость. Ведь правительство императора Франца Иосифа не смогло решить основные внутриполитические вопросы. Складывалось впечатление, что престарелый кайзер решил ограничиться старой Австрией и переложить строительство нового государства на плечи своего преемника. При этом вопрос о том, была ли эта перестройка после того, как в 1915 году результаты победы над защитницей славян Россией[50] оказались неиспользованными, вообще возможна, так и остался открытым.

В разногласиях между национальностями самыми опасными являлись чехи. Тем не менее, хотя определенные круги уже в годы правления императора Франца Иосифа встали на путь государственной измены и систематически подстрекали к бунту способных к несению военной службы людей, чешское население в целом все еще не было безоговорочно предано Антанте. Позиция страны пока не зависела исключительно от мнения работавших за рубежом политиков. Кроме того, часть наиболее ярких лидеров в борьбе против Вены удалось изолировать в ходе процесса над Крамаржем[51].

Для поляков и украинцев Центральные державы тогда еще оставались защитниками от царской России, и острие борьбы за решение южнославянского вопроса было нацелено исключительно против мадьяр. При этом их верность империи и Дому Габсбургов еще не пошатнулась. Поэтому попытки решить внутриполитические вопросы после побед над Россией