и перекидывая через спину палаш. — Я меняю стражу у двери и приказываю им никого не пускать в комнату, кем бы они ни были. Предыдущие стражи будут ждать наказания, которое я сочту нужным. Я хочу начать с человека, который пролил напиток на Элоин в таверне.

Райдер поджимает губы, ожидая объяснений от Кейдена.

— Он знал, что она будет в ванной, когда мы вернемся. — Кейден смотрит на меня через всю комнату, осматривая меня с головы до ног. Он открывает рот, прежде чем снова закрыть его, выглядя противоречивым, как будто он не хочет отходить от меня. — Если я тебе понадоблюсь, передай письмо слуге, и я вернусь.

Часть меня хочет предложить пойти с ним, но мне нужно пространство, чтобы разобраться. Я позволяю своим глазам скользить по нему, хотя я знаю, что мне следует отвернуться сейчас.

— Будь осторожен.

ГЛАВА 18

Я не помню, когда мы с Финнианом заснули, но я помню, как я держала его за руку перед тем, как провалиться в сон. Раньше мы устраивали такие ночевки, когда были моложе, когда один из нас просыпался с криком, но вчера мы забрались в постель сразу после того, как ушли Кейден и Райдер, потому что реальность казалась кошмаром. Он остался в моей комнате, пока я готовилась к завтраку с Аллиардом. Еще рано, и большинство людей в замке еще не проснулись, но я хочу добраться до Аллиарда, прежде чем он услышит об убийце от кого-то другого.

Я подношу дымящуюся чашку кофе к губам и делаю глоток, глядя на Финниана поверх края. Он все еще не выглядит полностью проснувшимся, и мне не нравится тот факт, что я должна покинуть его сегодня. Встречи советников, которые начинаются на этой неделе, исключают монархов, и Саския сообщила мне, что они займут несколько часов, так что, полагаю, мы в любом случае не будем часто видеться.

Мои конечности напрягаются, когда звук ботинок по плитке становится громче. Пить кофе, вероятно, не самая лучшая идея, учитывая, что мои нервы отскакивают от стен, но ничто не начинает утро так, как саморазрушительные привычки. Финниан кусает ногти, перекладывая яйца по тарелке, это нервный тик, который у него всегда был. Дверь скрипит, и Аллиард проскальзывает в комнату.

— Доброе утро. — Он оглядывает нас обоих с любопытством и скептицизмом. Финниан одет по политически: в свежевыглаженной тунике, а я в новом комплекте кожаных изделий, и Аллиард с отвращением смотрит на двух драконов, выжженных над ромбовидным вырезом на моей груди. Мой наряд представляет собой смесь темно-фиолетовой ткани и упряжки на бедрах для ножей, поясного ремня с дополнительными лезвиями, прикрепленными вдоль него, и пряжек, все из темно-коричневой кожи с брюками в тон.

— Доброе утро, — я заставляю свой голос звучать ровно.

— Как ты спал? — спрашивает Финниан, хотя его голос заглушает рука.

— Отлично. — Аллиард растягивает это короткое слово, садясь. — Кто-нибудь, скажите мне, что происходит. — Глаза Финниана метнулись ко мне. Есть ли вообще правильный способ сказать это?

Я ставлю чашку обратно на блюдце.

— Вчера ночью в мои покои проник ассасин.

Руки Аллиарда тянутся вперед, чтобы схватиться за край стола.

— Разве у твоей комнаты нет охраны?

— Они есть, но убийца переоделся слугой. Генерал Нередрас думает, что он пришел во время банкета, — заявляю я. Аллиард качает головой, глядя на стол, на его лице отражается недоверие, которое вскоре превращается в гнев.

— Нам пора домой. — Он начинает вставать из-за стола. — Мы уедем сегодня. Мы сможем пересечь границу до того, как они поймут, что нас нет. — Ему нужно перестать использовать бегство как решение. Мой отец знает, что я жива, нет смысла уезжать, когда ущерб уже нанесен.

— Сядь, — командую я, и он падает в кресло. — Сделай вдох. Командир Велес убил его до того, как был нанесен реальный ущерб.

— Что делал Велес в твоих покоях?

Мои руки сжимают подлокотники кресла.

— Мы делим номер для моей безопасности.

— Это совершенно неуместно, — рычит он. — Ради богов, ты принцесса! Ты заверила меня, что между вами ничего не происходит.

— Ничего не происходит. Мы проводим время вместе, потому что мы союзники, а он самый искусный боец во всем королевстве.

Он хлопает руками по столу, гремя посудой и заставляя меня вздрагивать.

— Его мастерство не имеет значения, когда ему нельзя доверять. Ты одной крови с его врагом.

И все же он никогда не смотрел на меня как на дочь врага.

— Я не организовала эту встречу, чтобы обсудить мои жилищные условия.

— Элоин, я же говорил, что не потеряю тебя, как потерял твою мать. Гаррик, не та угроза, к которой можно относиться легкомысленно.

— Перестань пытаться сбить меня с пути, который я для себя выбрала. — Мой гнев растет с каждым словом, слетающим с моих губ. — Ты говоришь о насилии надо мной так, словно это простое пренебрежение, на которое можно не обращать внимания и никогда больше не вспоминать, но это я должна жить с этим каждый день.

— Этот путь разрушителен, — говорит он, пытаясь рассуждать.

— Только если проиграю.

— Имейте хоть немного здравого смысла, Элоин. В твои покои проник ассасин!

— Я не боюсь насилия, учитывая, что моя жизнь, это череда выживания. — Я встаю и бросаю салфетку на стол. Единственная причина, по которой я заставила себя остаться в живых, даже после того, как я покинула Имират, мои драконы. Они все еще в замке, и я освобожу их, потому что жизнь пленницы, это не жизнь вовсе.

— Ты можешь думать, что я монстр, но я, продукт того, что мне выпало. — Я отодвигаю стул, хватаю сумку и иду к двери. Я больше не хочу здесь находиться. Я хочу, чтобы он понял мой выбор, даже если он не согласен. — Я не овладела искусством отворачиваться так, как ты.

Сколько ночей Аллиард засыпал с полным животом на периновом матрасе, пока я кричала, чтобы кто-то помог? Бог, страж, мои драконы, мои собственные родители, это не имело значения. Финниан и Аллиард не могут видеть страдальческое выражение на моем лице, пока воспоминания врываются в мой разум. Единственное, что поддерживало меня в живых все эти годы, это ощущение связи в моей груди, словно мои драконы тянулись ко мне, несмотря на разделяющие нас стены, говоря мне, чтобы я продержалась еще немного.

— Элоин, — начинает Аллиард, и в его голосе слышится раскаяние.

— Нет. — Мой тон окончательный. Он, возможно, вытащил меня из замка, но он не спас меня. Я спасла себя сама. Я боролась каждый день, через каждую паническую