– Да мы не отмечали, просто расписались, и все.

Это была правда. Паша, видя, как нервничает Ника, пошел навстречу и не стал настаивать на торжестве. Были только они двое, не считая ребенка в уже заметном животе. К тому времени период токсикоза прошел, Ника могла нормально есть, и они отметили свое важное событие в одном из московских ресторанов. Паша заранее зарезервировал столик и снова удивил Нику. Это был очень хороший ресторан с необыкновенно вкусной кухней. Столик подготовили к вечеру, украсив его композицией из белых роз и гвоздик и зажженными свечами. Паша, сидевший напротив, весь вечер имел глуповато-счастливый вид. И Ника, стоило признать, тоже чувствовала себя счастливой. Несмотря на все свои страхи.

– Если бы мне кто-нибудь когда-нибудь сказал, что я буду носить фамилию Савельева… – сказала она вместо тоста, поднимая свой бокал с негазированной водой.

– Отличная фамилия, тебе идет! – тут же получила жизнерадостный ответ…

– Понимаю, – вывела Нику из воспоминаний Маша. – Эти солидные мужики вечно диктуют свои условия. Но на кольцо не поскупился, респект. Это кто-то из твоих клиентов? Вовремя подсуетилась и охмурила свободного, да?

Ника ничего не ответила, лишь пожала плечами, а Маша восприняла этот жест как утвердительный.

– Слушай, может, у него есть друзья, партнеры? Может, ты меня с ними познакомишь? А то что-то совсем не ладится с серьезными отношениями. Замуж никто не зовет. Чувствую себя эскортницей.

– Познакомить могу, – задумчиво проговорила Ника. – Но, думаю, это не совсем то, что тебе надо.

– Душно здесь что-то. Да и вообще, слушать в тысячный раз восхваления Посоха… Пойдем покурим, – предложила Маша.

«Это в ней говорит разочарование от того, что Кирилл с ней просто переспал пару раз и оставил», – подумала Ника, а вслух сказала:

– Я бросила, больше не курю.

– Да ладно? – Маша окинула Нику оценивающим взглядом: – А я все думаю, чего ты так поправилась? Тяжело было бросать?

– Тяжело, – призналась Ника. – Думала, повешусь.

Ее совсем не оскорбил «комплимент» бывшей одноклассницы. Ведь Маша не знала, что Ника родила чуть больше двух месяцев назад и еще не успела вернуть себе форму. К тому же в ее некогда худосочном теле появилась грудь, и Пашка от этого факта впал в непроходящий восторг.

– Вот теперь, Ника, ты стала идеальной женой. Не вздумай худеть! Мне все нравится!

Он был невозможен. Впрочем, как всегда. Но правда заключалась в том, что под его взглядом, после таких восторженных слов, Ника, невысыпавшаяся и набравшая лишние килограммы, чувствовала себя желанной и красивой.

А благодаря помощи Нины Степановны удавалось выбираться в салон красоты, чтобы приводить в порядок волосы и руки. Пришлось сменить гардероб. На смену строгим костюмам пришли свободные брюки и джемпера, удобная обувь. Но все это было стильное и красивое. Ника не хотела быть замученной, увядшей мамочкой, Ника хотела быть красавицей. Для дочки, для мужа, для себя.

Пришлось признать, что грандиозные планы на ранний выход из декрета придется немного отодвинуть. Найти хорошую няню оказалось непросто, но если свекровь согласится два раза в неделю сидеть с внучкой хотя бы по пять-шесть часов, то уже в середине февраля Ника сможет попробовать взять на рассмотрение чье-то дело… Все это следует хорошенько продумать и не спешить.

Дочка на руках закапризничала, и Ника начала расстегивать пуговицы домашнего топа. Пришло время кормления.

Муж вернулся в комнату в тот момент, когда малышка, обхватив руками материнскую грудь, жадно ее сосала. Пашка обожал смотреть, как Ника кормит дочь. Однажды он сказал, что это одна из самых красивых вещей, которые он видел в жизни. А Ника засмущалась и покраснела.

– Мама спрашивает, где мы все разместимся: здесь или на кухне.

– Если ты перенесешь стол в гостиную, то думаю, что лучше здесь, около елки. Более празднично.

– Согласен.

– Прочитаешь нашей красотке после кормления еще одну лекцию про эритроциты, чтобы закрепить материал? А я помогу твоей маме на кухне.

– Конечно.

Этот Новый год, наверное, первый за долгие годы, который Ника отметит так, как хотела на самом деле, – дома, среди по-настоящему близких и дорогих людей, и не будет за праздничным столом ни лицемерных слов, ни сплетен, ни одиночества.

Ни даже приглашения на дачу.

Ника прекратила всякое общение с Олей год назад, первого января, когда, проснувшись ближе к обеду после бессонной и стрессовой ночи в одной кровати с Пашкой, прочитала сообщение от подруги.

Оля: Могла бы и переспать с Архимедом. Зря я его, что ли, отправила к тебе. Ты прекрасно знаешь, что он партнер Андрея, а у них в последнее время что-то не ладится. Могла бы нам помочь. А теперь все стало только хуже. Архимед звонил злой и разругался с мужем окончательно.

Ника смотрела на сообщение, пытаясь его осмыслить, а к горлу подступала тошнота. От токсикоза и от того, кем ее считала подруга. Или это Ника считала Олю подругой, а та просто имела под боком бесплатного юриста. Ведь если вспомнить, то и Архимеда с его разводом привела к Нике именно Оля. И еще неизвестно, что Оля ему наплела про Нику.

Ясно было только одно: даже будучи злым и оскорбленным, Архимед про Пашку ничего не сказал. Это было слишком унизительно для его ВИП-персоны.

Руки дрожали, когда она набирала ответ.

Ника: Прости, но я не проститутка.

После чего сразу кинулась в ванную, не отключив трубку, а когда вернулась, застала Пашку, разговаривающего по ее телефону вкрадчивым голосом:

– Оленька, я был бы вам очень признателен, если бы впредь вы не присылали Нике ни Архимедов, ни, прости господи, Пифагоров. У Ники все в порядке с личной жизнью, и ваши мальчики ей ни к чему… Я-то кто? Я – Гиппократ, но для вас Павел Александрович. Надеюсь, мы друг друга поняли. – И добавил уже другим, жестким голосом: – Если, конечно, не хотите иметь дело со мной. А вам это, поверьте, ни к чему.

Когда он отключил телефон, Ника только смогла выговорить:

– Ты с ума сошел. Это очень состоятельные люди, с ними так не разговаривают.

– Ничего, пусть привыкают. – Он обнял ее за плечи и притянул к себе. – Забудь. Пойдем, чего-нибудь поедим.

При слове «поедим» Ника почувствовала очередной спазм.

– Издеваешься? Я даже думать о еде не могу.

– А я тут семь дней на одних соленых огурцах и селедке не выживу.

– Ты собрался здесь жить семь дней?

– А ты против? – спросил и нежно поцеловал ее в висок.

Вот как после этого можно быть против?