Эдик слишком устал, чтобы возражать. Хотя бы про технологию — медь не золото, технологии древних по которому уже плотно освоены. Медные изделия потребуют времени, которого всегда нет…да и при чем тут вообще «золотой» или «медный» век, это уже не его область, пусть причины «золотого» века у скифов ученые объясняют, им за это деньги и платят. Словом, очередная непонятка. Кого она волнует, кроме Эдика? Ладно, будет тебе медный век, ученые головы перенацелить на медь? все ясно, будет сделано.

Оказалось, непонятки Онищенко волновали и майора Гольцова. Он позвонил Эдику на следующий день после прибытия из командировки и назначил встречу, настаивал. Эдик согласился — с майором давно не виделись, только перезванивались иногда, а до конца откровенно можно поговорить только с глазу на глаз.

Встретились с майором за городом, в придорожной шашлычной. Майор прикатил на своих «Жигулях» на полчаса позже назначенного времени, что говорило Эдику вовсе не о расхлябанности чекиста, нет, о важности встречи. По серьезным поводам майор всегда опаздывал на встречи — или проверял хвост за Эдиком, или — за собой. От нечего делать Эдик даже принялся пробовать кусочки обгорелого мяса неизвестного животного, которое тут именовалось шашлыком из говядины. Майор к шашлыку и вовсе не прикоснулся. Озабоченный, хмурый даже, он выпил во время беседы бутылку сухого вина, несмотря на то, что был за рулем, и закусил его двумя десятками шоколадных конфет. И все время поглядывал сквозь закопченные шашлыками окна заезжаловки на проезжавшие мимо автомобили.

— Как у тебя дела? — спросил майор без интереса. Рукопожатие вялое, словно температурил.

— Хорошо, — ответил Эдик.

— Ты уверен?

— Да вроде.

— Я имею в виду — ваши дела с Онищенко.

— Да нормально. Ко мне претензий нет. У меня к нему тоже. Разве что по мелочи собачимся. А что случилось? Ты как больной.

— Станешь тут больной… — майор криво ухмыльнулся, — когда… — Он резко замолчал и так же резко и быстро спросил, глядя в глаза Эдика с требовательным вниманием. — Ты вот что лучше скажи — в последнее время он…он…все такой же? Ничего странного не заметил?

— Ничего. Разве что по мелочи, — терпеливо ответил Эдик.

— Подумай, — настаивал майор, — ты ж умный мужик. Мелочи тоже важны.

— Ну, если тебе интересно… — Эдик вздохнул. — Вот самое недавнее — велел сделать упор на медных изделиях.

— И что? — не понял майор. — Где странность?

— Как где? С чего полкану о скифах заботится? В золотом они веке жили или в медном? Он рехнулся.

— Почему — в золотом веке? — удивился майор. — Вы что там золото закапываете?

— А что еще закапывать? Золотые изделия. Я ж тебе говорил.

— Ах, да…фигурки всякие, вспомнил. Действительно, мелочь. — Майор чуть смутился. Эдик вспомнил, что майор потерял весь интерес к Онищенко после первых же рассказов Эдика. Когда понял, что полкан действительно работает на какую-то частную глупость, не имевшую отношения к важным государственным делам, ишь ты! Эдик тогда немного обиделся таким явным пренебрежением майора.

— Главная странность вот какая, — сказал Эдик, — он интерес к делу потерял. Давления я от него не чувствую. Фальшивит он, когда интерес свой изображает. Вот и… — Эдик запнулся, встретив взгляд выпученных, как от испуга, глаз собеседника.

— Вот он, главное! — выдохнул майор. — Все в цвет, сходится. Когда заметил, давно?

— Зимой еще. Даже осенью, в конце…тогда месяц перерыв был, хотя самый конец сезона, вроде спешить надо до холодов.

— В цвет, в цвет… — майор оживился, — как раз тогда и арестовали Хуторковского.

— Какого Хуторковского? — спросил Эдик.

— Счастливый человек, — сказал майор с некоторым ехидством. — Ни газет не читаешь, ни телевизор…все по-прежнему.

— Да некогда. Да и скучно.

— Зря. Там новости. Их надо знать.

— Надо, — согласился Эдик. — Но я не знаю. Про этого Хуторковского в газетах пишут? Кто он такой?

— Нефтяной олигарх. Это же он вас с Онищенкой проплачивает. И ты не знаешь своего олигарха?

— Какого моего? Я сам олигарх, правда, маленький. Мне до других дела нет. Мы, олигархи такие…каждый сам по себе, другие до фени.

— Все шутишь, — мрачно сказал майор. — Ладно, я тебе верю. На понт брал. Ты не знаешь фамилии вашего спонсора?

— Нет. Онищенко разве скажет? Да и какая мне пенка в его фамилии?

— Очень жирная. Или очень горькая. Это если его посадили.

— А его посадили?

— Если ваш заказчик — Хуторковский, да, посадили.

— И что изменилось, если так?

— Неужели ты не врубаешься? — изумился майор. — Да все! Все может измениться. Если уже не изменилось. Его заказ нашему ведомству, ФСБ, аннулирован. Он отменяется автоматически, до суда, ты пойми.

— Одигарха нельзя посадить. Он выкрутится, — без убеждения сказал Эдик.

— Всяко бывает. Особенно в нашей стране, — сказал майор. — Но ваша с Онищенкой операция, она же явно сворачивается, так?

— Пока нет, но… — Эдик подумал. — Да, полкан заикнулся как-то, что операцию пора завершать…а теперь вот про медь заговорил…непонятки все, неопределенность какая-то.

— Медь… — майор усмехнулся, — да просто финансирование прекратилось, вот и вся медь…Темнит Онищенко…Эдик, короче, я думаю вот что. Если и ты темнить будешь, вполне можешь остаться без головы.

— Даже так?

— Есть такая вероятность. Если ваш заказчик — Хуторковский, если Онищенко затеял свою игру, если продался конкурентам, то — запросто.

— Если, если… — раздраженно сказал Эдик, — чего-то поконкретней нет? Я секреты не люблю, но я, вообще-то, Онищенке подписку давал о неразглашении…

— Поконкретней… — майор заугрюмился, — чего уж конкретней, чем покушение? Меня чуть не убили в собственном подъезде. У парня патрон заклинило. Кому надо меня убивать? Нету среди моих клиентов таких, нету. Ну, некому меня убивать, ты пойми. Кроме Онищенко.

— А ему зачем?

— Затем… — майор сморщился, словно пил водку, а не сухое вино, — что если он продался конкурентам, то ваш проект им нужно будет уничтожить. Удобнее всего это сделать, уничтожив тех, кто о нем знает. Это всего двое — ты да Онищенко. Но тебя убрать — пока нельзя. Потому что я могу догадаться. Я тоже в курсе, пусть и частично. Значит, сначала я — и только потом ты.

— А начальство твое — что? Не в курсе? — удивился Эдик.

— В том-то и дело, — майор пристукнул кулаком по столику. — Создалась уникальная ситуевина. О проекте знают только два человека — ты и Онищенко. Третий, который олигарх, не в счет. Он выбыл из игры. Он ее бросил. Что с проектом делать, а? Вот какой вопрос мучает сейчас Онищенку. Положим, олигарх из тюряги даже и заверяет, что выкрутится, что все по прежнему, но разве Онищенко поверит? Нет. А если финансирование прекратилось? Так что с проектом делать?