— Замечательно! — воскликнула она в ответ на импровизацию пируэта, в котором Харт, казалось, чуть не потерял равновесие, и Джульет узнала в голосе подруги неподдельный восторг. Она отвела глаза от репетирующих, взглянула на Лэндиса. И с удивлением заметила, что тот смотрит на нее. В тот миг, когда их взгляды встретились, детектив показал глазами на дверь и поднял указательный палец. Это надо было понимать так: «Выходи в коридор и жди». Джульет, не обращая внимания на укоризненный взгляд Рут, повиновалась. В коридоре было пусто, только в воздухе разлетались фортепьянные аккорды из соседних репетиционных.

Через несколько минут к ней вышли Лэндис и Фейлз, состоялось формальное знакомство.

— Мы можем где-нибудь спокойно поговорить?

Джульет предвидела такой вопрос и проверила следующую по коридору студию. Она оказалась пуста. Все трое прошли туда. Мюррей увлек ее подальше от окошка в двери, чтобы не заметили из коридора.

— Полицейские и воры, — смущенно пошутила Джульет.

— Если верить тебе, то полицейские и убийцы, — поправил Лэндис, который, судя по всему, решил держать дистанцию. И Джульет подумала, что так даже лучше. — Можно я воспользуюсь твоим мобильным телефоном? — попросил детектив. — Хочу позвонить в лабораторию, узнать результаты.

— А что, ребята, город не обеспечивает вас связью? — поинтересовалась она.

Мюррей рассмеялся:

— Мы до сих пор печатаем рапорты на машинках. А ты пока помоги детективу Фейлзу составить план зала номер три.

Джульет обозначила основные ориентиры: зеркала, станки, ящик с канифолью, а полицейский в это время быстро рисовал в записной книжке со спиральной пружинкой. Мюррей отошел в угол и тихо разговаривал по телефону. Джульет невольно улыбнулась, вспомнив, как странно выглядели сыщики в репетиционной. И решила, что сама не лучше — в глазах танцовщиков выглядит неуклюжей, нелепой фигурой.

Вскоре Лэндис сложил мобильник и возвратился с задумчивым лицом.

— Ты была права, — сказал он Джульет, отдавая аппарат, и повернулся к Фейлзу. — Напиток был изрядно сдобрен экстази.

— А отпечатки пальцев? — с надеждой спросила Джульет.

Лэндис покачал головой:

— Проверим, что удалось обнаружить. Но боюсь, что это ничего не доказывает. Кто угодно мог невинно глотнуть из горлышка или подать бутылку хозяину. Ты и сама могла наследить, когда открывала дома рюкзак.

— Я тебе говорила, что не открывала его дома, — раздраженно отрезала Джульет.

— Плюс продавец или посыльный, — продолжал Лэндис.

— Бутылка куплена в автомате.

— Откуда ты знаешь?

Несколько секунд Джульет не отвечала.

— Просто мне так кажется. Такие же продаются здесь в автомате в комнате отдыха артистов.

— Проверим. И попытаемся выяснить, не видел ли кто-нибудь, какой покупал колу. И когда. Если бутылка была куплена внутри здания и в нее подсыпали наркотик, надо будет узнать, кто мог находиться рядом с момента ее приобретения. Сюда не проникнуть посторонним?

Джульет покачала головой. Из соседнего зала доносились звуки «Подглядывающего Пипа».

— Придется обязательно пройти через приемную. Другого пути нет.

— А выбраться наружу?

— Есть несколько путей: пожарный выход и парочка дверей, которые ведут на лестничную клетку здания.

— Нам понадобится список всех, кто побывал здесь вчера.

— Это не проблема. Каждый день выпускается расписание, в котором указано, кто, где и когда должен находиться.

— А обслуживающий персонал? Посетители?

— Спроси лучше Гейл, абрикосовую блондинку в приемной. Ты разговаривал с родными Антона?

Прежде чем ответить, Мюррей покосился на Лэндиса, а тот приподнял и опустил кустистые брови, давая понять, что ему безразлично, если напарник немного нарушит правила.

— Они, естественно, в отчаянии, — начал Лэндис. — К тому же пришлось общаться через переводчика — его родственники почти не говорят по-английски. Но из того, что мне сказали, я понял, что у Антона была бурная юность. — По мере того как детектив продолжал, его бруклинский выговор удивительным образом пропадал, в голосе появились теплота и нотки сочувствия. — Взлеты, падения, взлеты, падения… Психиатры, воспитатели. Неприятности с законом, главным образом из-за наркотиков. — Детектив прервался и выразительно посмотрел на Джульет. Она поджала губы. — Скажу тебе так: родители Антона потрясены, но отнюдь не удивлены. Видимо, ждали, что однажды нечто в этом роде произойдет.

— Ждали, что их сына убьют?

— Боялись, что он способен совершить самоубийство. Безрассудно, по беспечности, на пике отчаяния. Как угодно. Хотя прямо этого не сказали. Но вместо обычного «Не может быть!» воскликнули: «Значит, вот так все кончилось!»

— Но у него было все, ради чего стоит жить, — возразила Джульет. — Он стал звездой в высокопрофессиональной труппе и мог танцевать по всему миру. Находился в отличной физической форме. И вообще был лучшим человеческим экземпляром, какого я когда-либо видела.

— Да… я тоже его видел, — протянул Мюррей, и Джульет не сразу поняла, что он имел в виду вскрытие. — Печально… Но это не причина для убийства.

— Но объясни, с какой стати, по-твоему, ему разводить наркотик в бутылке? Мог бы просто принять таблетку.

— Притворство? Игра с собственной персоной? — предположил Мюррей. — Известно, что некоторые наркоманы сыплют экстази на еду или принимают с напитками. Так им кажется интереснее. Теперь взгляни на это дело под другим углом: экстази обладает характерным привкусом — с горчинкой. Если Антон употреблял наркотик не по доброй воле, почему он не удивился, что напиток так странно отдает горечью?

Джульет нахмурилась, не зная, что ответить. Но если… Вдруг ее осенило.

— В тот день у него была простуда. Здесь все простудились, и я в том числе. Антон решил, что у колы такой странный вкус из-за насморка.

Лэндис посмотрел на Фейлза. Тот кивнул.

— Что ж, вполне возможно, — признал детектив.

— Не возможно, а точно, — не отступала Джульет. — Я тебе клянусь, Антон…

— Слушай, закрой фонтан, — бруклинский выговор неожиданно вернулся к Мюррею. — Расследование веду я. И если потребуется, опрошу всех и каждого в труппе. И весь персонал. — Он повернулся к напарнику: — Давай после обеда заедем к нему домой. Он жил на Парк-Слоуп. Считаешь нужным проверить его телефон?

Фейлз утвердительно наклонил голову.

— Это значит запросить сведения, с кем и когда он разговаривал. Но тебе лучше уяснить (лу-ше уаснить), — теперь бруклинский акцент, как решила Джульет, напоказ напарнику, лился из Мюррея свободным потоком, — что парень баловался зельем и давно маялся депрессией. Так что на убийство не очень похоже.