– Кто? Кто курил?

– Ты.

– Никогда! Такое невозможно.

– Отчего же так сильно сигаретами пахнет?

– Это Кеша.

– Кто? – подпрыгнула Ольга. – Аркадий закурил?

– Сама удивилась, – кривлялась я. – Пришел, вынул пачку«Голуаз» и давай смолить.

– Какое безобразие, – заорала Зайка, – совсем с ума сошел! Сего аллергией на пыльцу брать в рот курево! Да он клялся, что никогда…

Голова исчезла, послышался бодрый цокот каблучков. Яподождала пару секунд и, опасливо озираясь, забилась в свою комнату. В нашембольшом двухэтажном доме совершенно негде спрятаться. Сейчас Зайка выяснит, чтоя над ней пошутила, и явится убивать несчастную Дашутку.

Утро я начала с того, что набрала телефон неведомой Жанны,которой Анна Константиновна изливала душу. Но трубку никто не брал. Впрочем,часы показывали восемь, а большинство людей к этому часу уже спешат на службу.Следовало поторопиться и мне, в лаборатории нужно быть в десять.

Оставив для конспирации «Пежо» на площадке у роддома, ябыстрым шагом пересекла двор, вошла в здание и налетела на Анну Константиновну.

– Зайдите ко мне в кабинет, – велела она мне весьма сурово.

Я перепугалась. Неужели тетка каким-то непостижимым образомдогадалась, что вчера чужие глаза изучали ее телефон. Еле сдерживаясердцебиение, я вошла в знакомую комнату. Неожиданно кадровичка улыбнулась:

– Хочешь кофе?

Сказать, что я онемела, значит, не сказать ничего.

– Ну, в общем, да, только опоздаю на работу, Орест Львовичрассердится.

– Ничего, – продолжала лучиться Анна Константиновна.

Потом она сняла трубку и рявкнула:

– Орест? Круглова беспокоит. Я тут твою лаборантку задержуна полчасика, анкету она вчера неправильно заполнила.

Я напряглась:

– А что не так?

– Да не волнуйся, – отмахнулась Анна Константиновна, – все вполном порядке. Это я придумала, чтобы повод найти. Пей спокойно, кофе вкусный.Сливочек желаешь? Бери кексик.

Совершенно растерявшись, я глотнула отвратительныйрастворимый напиток и откусила кусочек от похожего по вкусу на вату польскогокекса. Что случилось со строгой, почти неприступной Анной Константиновной?

– Дети у тебя есть?

– Двое – мальчик и девочка.

– А мужа, значит, нет…

Я покачала головой.

– Трудно тебе приходится, – с неподдельной заботой в голосезаявила тетка, – что ж на такую малооплачиваемую работу пошла? Ребят-то одетьнадо, накормить, выучить…

– Образования нет, а торговать боюсь, еще случитсячто-нибудь, потом не расплачусь.

– Это ты верно рассудила, – одобрила Анна Константиновна.

Окинув взглядом мое жуткое бордовое платье и разбитые туфли,в которых наша Ирка ходит полоть единственную грядку с укропом, она добавила:

– Наверное, нуждаешься?

Я кивнула:

– Каждую копейку считаю.

– Заработать хочешь?

– Еще бы!

Анна Константиновна спокойно вынула из сумочки элегантныйкожаный кошелек весьма необычного цвета – морской волны, достала оттуда двекупюры и протянула мне.

– Бери, здесь тысяча рублей.

– За что?!

– Не стесняйся, – ободрила кадровичка, – мы хорошим людямвсегда приплачиваем, а тебя мне жаль. Сама когда-то в одиночку ребенкаподнимала, понимаю, каково матери-одиночке приходится.

– Но ведь не просто так вы мне такие деньжищи отваливаете, –изобразила я испуг.

– Абсолютно без всякого повода, – сообщила кадровичка, – изчистого сострадания. Если будешь хорошо работать, каждый месяц будешь столькодополнительно получать.

– Вот счастье-то! – воскликнула я, не понимая, куда онагнет.

– Конечно, счастье, – подтвердила Анна Константиновна, –кругом безработица, НИИ словно мух прихлопывают. Денег нет, вот и гробят науку.Знаешь, сколько народа на улицу выкинули? И каких специалистов: докторов наук,профессуру! А ты устроилась в такое замечательное место, да еще с постояннымокладом. Разве не удача?

– Просто необыкновенная! – с жаром воскликнула я.

– Вот и молодец, что понимаешь это, – вздохнула АннаКонстантиновна. – Между прочим, принимала тебя на работу я, могу и уволить,коли лениться начнешь.

– Никогда в жизни!

– Да уж, – побарабанила пальцами Анна Константиновна покакой-то папке с бумагами, – вижу, ты человек положительный, но не все у настак рассуждают. Например, начальник твой, Орест Львович. Обязанностями своимипренебрегает, когда хочет, с работы уходит, да еще лабораторный материал губит.Вечно у него все гниет и пропадает. А поймать его не могу! Знаю ведь, чтолентяй. Скажи, он вчера уходил?

– Ага, – с видом кретинки кивнула я.

– Когда?

– Ну, не помню точно, где-то в районе пяти.

– Вернулся во сколько?

– Перед самым концом рабочего дня.

– Контейнеры в лабораторию приносили?

– Да.

– С чем?

– Анализы какие-то, пробирки.

– Все!

– Не-а.

– А что еще? Вспоминай, голубушка!

– Зародыш собаки был, в банке.

Анна Константиновна уставилась в окно, видно было, что онапытается справиться с волнением. Наконец ей это удалось.

– Вот что, Дашенька, – сладко улыбнулась она, – ты мнепомоги, а уж я в долгу не останусь.

– Ради вас на все готова, – с жаром воскликнула я, – вы мнетакие громадные деньги заплатили! По снегу босая побегу!

Лицо кадровички расслабилось, из него ушли последние остаткинастороженности.