Она намеренно выдерживала долгую паузу – пусть понервничает.Машина пронеслась мимо юрфака Шантарского университета, известного главнымобразом тем, что его заканчивал незадачливый и. о. генпрокурора Ильюшенко(мемориальной доски, конечно же, не имелось, а то пришлось бы потом возиться,снимать, как это произошло с незабвенным бюстом незабвенного генсека Черненко,от которого остался лишь нелепый, до сих пор пустовавший постамент).

Наконец Даша дождалась деланно безразличной реплики.

– А я-то здесь при чем?

– Осторожно, – сказала Даша. – Вон алкашчерез дорогу чешет, вальяжно пренебрегая светофорами… То есть как это, Виктор?Вы тут очень даже при чем. Да вы не переживайте, я же не говорю, что подозреваювас, бойца невидимого фронта… Ну зачем вам ее убивать? Смех и слезы… Вот толькозлоязыкая молва вас произвела в штатные любовники нашей белокурой дивы, а это,согласитесь, требует оперативно-розыскных мероприятий, в просторечии – допросас пристрастием…

– Чушь какая! – возмутился он. – Кто этотреплет?

– Говорю же, сарафанная молва, – сказалаДаша. – Чудище обло, озорно, злоязычно и лает… Как там правильно?

– Нет, вы серьезно?

– Однозначно. А что тут такого страшного? Скорее дажельстит мужскому самолюбию и поднимает репутацию в глазах приятелей – любовникшантарской шансонетки номер один… вы же, друг мой Виктор, вполнегетеросексуальны и донжуановой славы не чураетесь… Отчего же вдругзанервничали?

– Ну, мало ли… Прицепятся ваши…

– У вас же алиби, – сказала Даша. – Железноеалиби, часом, не забыли? Вы же в те дни гуляли по Канаде, счастливец… Торговыемосты наводили вместе с губернатором…

– Все равно. Пойдут слухи-пересуды, а атмосфера вуправе сами знаете какая. Мне вымышленные подвиги ни к чему. Каюсь, случился уменя однажды с нею скоротечный огневой контакт, но это, во-первых, былодавненько, а во-вторых, подобными достижениями касаемо Маргариты можетпохвастать уйма народа – что, всех их заносить в штатные любовники?

– Ловелас вы, Виктор, – сказала Даша с обаятельнойулыбкой. – Мне с вами даже общаться страшно… Ибо девушка я робкая ипростодушная… А кто числился в штатных любовниках-то?

Он промедлил. Определенно промедлил. Пожал плечами:

– По-моему, таковых было несколько.

– А конкретно?

– Сагалов, знаете такого? Вот… Гуреев. Вы не смотрите,что он дурковат и плешив – тот еще ходок. Извините за циничныеподробности, но в определенных женских кругах славен – как обладательба-альших достоинств… Есть такая устойчивая сплетня. Еще… Ну, кто… Кто-то изавторитетов, но в эту епархию я углубляться не хочу, за что купил, за то ипродаю. Болтают, в «Золоте Шантары» был специальный уединенный кабинетик, гдеМарго охаживали непосредственно после выступлений. Сами поспрашивайте, у вас жетам не может не быть агентуры…

– Беклемишев?

– Вполне возможно. Хотя насчет штатного любовника я вданном случае не уверен. Бек быстро загорается, а остывает еще быстрее. Ну воти все, похоже…

– Значит, из вашей троицы никто в постоянные любовникине набивался? Ни Вячик, ни Роман? – Даша прикрикнула: – Эй, не надо! Как вкино, честное слово – ноги на педалях задергались, тачка чуть ли невильнула… Что за Голливуд? Мягонько выжали педаль, красный загорелся… Вы,право, институтку мне сейчас напоминаете, Виктор. Думаете, так уж трудно быловычислить вашу троицу? Вон там остановите, по лесу пройдемся…

Вылезла первой и, помахивая органайзером, двинулась потропинке, покрытой толстым слоем раскисшего снега. Тишина стоялаумопомрачительная, вокруг высились серо-белые березы, далеко впередипереходившие в сосняк.

Стольник догнал ее, брезгливо высматривая места посуше. Изчистой вредности Даша свернула налево – в сплошную грязь. Расстегнула «молнию»,вытащила цветные фотографии и показала верхнюю:

– Это Камышан?

– Ну да, – сказал Стольник. – Серега Камышан,для друзей – партийная кличка Вячик. Вот интересно, я у вас под кличкойпрохожу?

– А как же, – сказала Даша. – Орднунг естьорднунг. У вас, Виктор, рабочий псевдоним – Стольник…

– А что, мне нравится… – сказал он с явнымудовлетворением. – В стиле хорошей русской старины…

Даша, понятное дело, не стала ему объяснять, что она-тоимела в виду не приближенное к государевой особе лицо, а замызганную синююденежку, на которую в наше время не купить и дешевую бульварную газетку…

– Стольник… – повторил он, уставясь всеровато-синее небо. – Звучит…

– Ага, – сказала Даша. – Значит, Камышан… Аэто Роман?

– Роман.

– А он чем славен?

– Не знаете?

– Проверяю, Виктор, – сказала Даша. –Примитивнейшим образом. Когда информация из нескольких источников совпадает пофазе, тогда к ней и нужно относиться со всем доверием – и не раньше…

– Есть в столице такая финансово-промышленная группа,условно, ради краткости, именуемая Банком «Корона». Имеете представление?

– Чуточку наслышана, по-обывательски, – сказалаДаша.

– Вот… А у группы есть в Шантарске серьезные интересы,и Рома Фирсов – их здешний представитель. Нечто вроде папского легата илиполномочного посла. С правом всевозможных подписей и прочими правами,потребными для любой ситуации.

– Серьезный человек, словом?

– Ого! – выдохнул Стольник с нескрываемойзавистью. – Не то что мы, грешные, слуги народа на скудной зарплатишке… Номужик хороший, никакого столичного чванства.

– Ну да, я и смотрю – непринужденные забавы, стерлисьвсе грани меж провинциалами и заезжим магнатом… Где это вы все запечатлены? В«Лесничестве»?

– Поднимайте выше – в «Золотой пади». Конкретнее – вбывшем федянковском коттеджике.

– На снимках вас четверо, – сказала Даша. – Аведь в застолье участвовало человек шесть-семь…

– Почему вы так решили?

– Если вдумчиво присмотреться, можно различить на столесамое малое семь бокалов…

– Доктор Ватсон в сотый раз был повергнут в изумлениедедуктивными талантами друга Шерлока…

– Ну, а все-таки? – спросила Даша.

– Да это совсем просто объясняется, – сказалСтольник с кривой усмешечкой. – Там было еще несколько девиц, но с ниминикак фотографироваться не стоило, не те кадры.