– Меня устроят и примитивные истины, – сказалаДаша. – Больна ли она, насколько серьезно больна, что ее могло привести внынешнее состояние и когда нынешнее состояние сменится более-менееудовлетворительным, позволившим бы ее допросить, пусть мягко… – Онаусмехнулась. – Архимягко, если уж мы с вами осваиваем лексику вождя…

– Понятно. Больна, безусловно. Тяжело больна. Полноеотсутствие контакта, ориентировка во времени и пространстве практическиотсутствует… Иными словами, замкнута на себя. По-моему, совершенно непредставляет, где находится, – но в то же время ничуть этим не тяготится.

– То есть – не буйствует? На стены, простите завульгарные термины профана, не лезет?

– Да, вот именно. В этом отношении с ней, слава богу,никаких хлопот – не протестует, не пытается что-то сломать, наружу не рвется,фиксировать на коечке ни разу не пришлось. Разумеется, ей давали приличные дозысоответствующих лекарств, но одним фармакологическим воздействием этого необъяснить.

– А чем еще это можно объяснить?

– Течением болезни, я полагаю. Крайне глубокий аутизм.Видите ли, обычно больные всеми силами стараются доказать, что они как разздоровы, рвутся наружу, требуют свободы, встречи с самым главным начальством, спрокурором… Здесь мы ничего подобного не имеем. Глубокое погружение в себя – содной стороны, это облегчает работу младшему персоналу, с другой же затягиваетнаши труды по установлению точного диагноза. Были, правда, поначалу хлопоты…

– Конкретно?

– Когда она начала приходить в себя после первогомассированного купирования и было решено снять ее с вязок, она немножко…поскандалила. Требовала танков.

– Каких?

– Ну, знаете, этих, с гусеницами, башнями ипушками… – объяснил он невыносимо покровительственным тоном, словнорастолковывал младенцу некие азы. Изобразил даже рукой волнообразноедвижение. – Танк как боевая машина… вот тут она, как вы точно изволиливыразиться, немножко и лезла на стенки. К тому времени как раз приехал отец снешуточной свитой, с ним и наше начальство из горздравотдела… – Он с явнымнеудовольствием пожевал губами, словно бы постарев на миг лет на десять. –Папочка у нее, надо вам сказать…

– Сталкивалась, – кратко сказала Даша.

– Ну, тогда понимаете.

– Сказал, что если это понадобится любимому чадушке, онсюда пригонит взвод настоящих танков и заставит ползать взад-вперед ивправо-влево?

– Примерно, – с вымученной улыбкой ушибленногореформами интеллигента кивнул психиатр. – В общем, через четверть часалюди из его свиты привезли целый мешок игрушечных танков. Я вам скажуоткровенно: от моего мнения ничего и не зависело, все решало начальство.Впрочем, сам я не вижу ничего страшного в том, что ей дали игрушки.Единственное, что мы выторговали – чтобы танки ей дали по нашему выбору, те,которыми нельзя нанести себе увечье, без выступающих твердых частей. Его людипрямо здесь отпиливали стволы перочинными ножиками…

– И что? – с любопытством спросила Даша.

– Вы знаете, успокоилась. Целыми часами катает эти своитанки по полу – но боже упаси, если кто-то окажется у ее танка на пути, воттогда-то начинается визг… А в остальном – нисколечко не буйствует. Нодоискаться подробностей мы не можем. Ничего она не помнит…

– Может она симулировать?

– Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. У нас уже побывал самПрушанский – это, знаете ли, наше светило, чуть ли не все мы, местные, у негоучились… Версию о симуляции он решительно отвергает.

Что до Даши, ее такие аргументы не убеждали ничуть – дажемедицинские светила в наше время положили зубы на полку и порой способны вобмен на бумажки с водяными знаками поступиться принципами. Однако высказыватьздесь сию еретическую мысль не представлялось возможным…

– Наркотики просматриваются? – спросила она.

– Нет. «Дорожек» где бы то ни было на теле незафиксировано. Вообще следов недавних уколов нет. В крови мы тоже ничего ненашли…

– Это еще ни о чем не говорит, верно?

– Верно, – согласился он. – Но даже если онаи принимала наркотики, медицинскими средствами это определить, увы, невозможно.Родители категорически утверждают, что ничего подобного не замечали. Этоопять-таки ни о чем не говорит. Как показывает практика, родители такие вещизамечают в последнюю очередь, если замечают вообще… Однако поймите меняправильно…

– Понимаю, кажется, – сказала Даша. – А моглаона в таком состоянии… в том состоянии, в каком ее обнаружили, убить человека?Застрелить, если конкретнее?

– Свободно, – сказал он, кивая. – Изастрелить, и зарезать, и сбросить с балкона – прецедентов хватает… Убить – идаже не понять, что натворила. – Он подобрался. – Но это, понятно,чисто теоретически, без привязки к данному случаю…

– Помилуйте, я и не пытаюсь… – сказала Даша счестной, открытой улыбкой. – Э т о ведь может наступить внезапно?

– Безусловно. Человек просыпается утром – иначинается. При том, что его поведение в предшествующий день не давало никакихоснований… Порой срыв наступает, что называется, как гром с ясного неба, средьбела дня. Человеческий мозг, Дарья Андреевна, – одна грандиозная загадка.Скажу вам по секрету – мы не знаем, что там творится. Имеем дело лишь со «входом»и «выходом», но что происходит в самом «черном ящике» – тайна сия велика есть.Забавы с лекарствами ничего не проясняют. Известно лишь: если дать пациентузеленую таблетку – следует ждать реакции по варианту «А», а применение белоймикстурки повлечет за собой реакцию по варианту «Б». И неизвестно, что внутри.Еще Корсаков…

– Простите, – мягко прервала Даша, почувствовав,что разговор плавно сползает в теоретические бездны. – Но с тем же успехоммогли и сработать некие внешние факторы?

– Ну разумеется! Особо сильные переживания, стресс,вызванный внешними факторами взрыв неконтролируемых эмоций. Давление на психикусо стороны третьего лица, унижения, издевательства, – он глянул на Дашусловно бы виновато. – Извините, вы намерены углубляться в детали, связанныес личностью того человека…

Даша молча кивнула с неподвижным лицом.

– Ее не насиловали, – сказал врач. – Никакихследов сексуального контакта, в какой бы то ни было форме. Но издевались надней старательно и изощренно – прижигали сигаретой, били плеткой, все это вполнемогло вызвать у благополучной, изнеженной девочки нешуточный срыв…

– Она вам так ничего и не сказала?

Врач досадливо поморщился: