На третьем этаже кто-то стоял. Мужчина в грязном спортивном костюме. С криком я бросилась к нему. Все равно — пусть принимают меня за сумасшедшую, пусть видят меня, профессионального частного детектива, в таком состоянии, лишь бы не было этого надсадного хрипения за спиной, лишь бы я не ощущала больше всей кожей прикосновение смерти.

Внизу грохотали шаги.

Мужчина обернулся ко мне. Лицо его смутно показалось мне знакомым, но в подъезде было темно, и я почти теряла рассудок, чтобы еще вспоминать, кто бы это мог быть. Я кинулась к нему, прижалась к рыхлому, пахнущему потом телу. Мужчина вскрикнул, оторвал меня от себя. Оттолкнул к стене.

Теперь я разглядела его лицо.

Петрович!

Я даже не могла реально оценить обстановку — как это? Зачем он здесь? Ищет меня, чтобы?.. Я ударилась спиной о батарею и упала.

И тут же увидела склонившуюся надо мной долговязую фигуру, худое безбровое небритое лицо с горящими — именно горящими в темноте — глазами, услышала мерзкий запах старого кожаного плаща.

Закричав, я толкнула человека в плаще ногой. Он покачнулся. Потом вдруг, раскинув руки, резко рухнул на меня — я едва успела откатиться.

«Его сзади ударили», — сообразила я. И удивилась тому, что еще не утратила способность соображать. Я прижалась спиной к холодной стене подъезда, не в силах больше двигаться, и смотрела на то, что происходит на маленькой лестничной площадке.

Петрович, что-то крича, судорожно рвал пистолет из кармана. Человек в плаще — маньяк — как лягушка распластавшись на полу, в упор смотрел на него. Он не говорил ни слова. Петрович наконец вытащил ствол, но маньяк, неестественно изогнувшись, прямо с пола прыгнул на него. Гулко бахнул выстрел, пуля цвиркнула где-то под потолком и разлетелась фонтаном штукатурки.

Два сцепившихся тела рухнули к моим ногам. Трудно было разобрать, что происходит. Потом раздался страшный крик, я увидела, как маньяк вцепился зубами в нижнюю губу Петровича. Последний колотил кулаками по его голове, по полу. Пистолета в его руках уже не было. Лица у обоих были залиты кровью. Тонкая теплая струйка ударила мне по щеке.

Мой мозг застилала горячая волна безумия, но каким-то чудом я заставила себя думать — если Петрович уронил ствол, значит, он где-то здесь и валяется. Мне нужно подобрать его.

Я по стенке поднялась, встала на колени и начала шарить руками по полу в темноте. Внезапно ладони мои попали во что-то теплое и липкое.

Кровь.

Откуда столько?

Целая лужа хлюпала под моими руками.

Петрович снова мучительно косноязычно закричал. Он оторвался от своего противника, и на секунду я увидела его лицо — толстая нижняя губа была порвана наискосок, мелькнули обнаженные десны. Шея и грудь под спортивной курткой залиты кровью.

Человек, извивающийся под ним, не издавал ни звука. Он, как собака, пытался снова зубами схватить Петровича — руки маньяка были прижаты к полу.

Никогда в своей жизни я не видела страшнее картины — Петрович, мыча от боли, мотал из стороны в сторону головой, отчего кровь забрызгала все вокруг — мое лицо было мокрым и липким, а существо, которое никак нельзя было назвать человеком, лязгало зубами, стремясь отхватить кусок живой плоти.

На мгновение я закрыла глаза, но потом взяла себя в руки — мой потенциальный убийца и нечаянный спаситель Петрович долго не продержится. В рукопашной схватке он мог бы вполне сладить с человеком. Но тот, с кем он дрался, был каким-то черным сгустком смерти. Тогда я даже не была уверена, способна ли пуля умертвить его.

Под моей рукой лязгнуло холодное железо.

Пистолет!

Схватив ствол обеими руками, я отступила на несколько шагов вниз по лестнице и вытянула пистолет прямо перед собой.

Но выстрелить не успела — сзади что-то невероятной тяжестью навалилось на меня. Я закричала, но крика своего уже не услышала — у психики человека, пусть даже такого подготовленного, как я, есть свои пределы. Металлический шар гулко запрыгал у меня в голове, тело, вмиг лишенное костей, обмякло — я потеряла сознание.

* * *

— Таня, — тихо позвал склонившийся надо мной Петрович.

Я моргнула, его лицо стало неестественно худым, покрылось налетом черной щетины. Вскрикнув, я попыталась отмахнуться рукой от этого наваждения.

И очнулась.

— Таня, — повторил Петр Сергеевич, держа меня за руку.

Приподнявшись на кровати, я осмотрелась — вроде лежу в своей квартире. Конспиративной.

Конспиративной, черт возьми!

Как Петр Сергеевич попал сюда? Ведь он же вроде не знал этой квартиры?

— Как, — выговорила я, — вы узнали, что я здесь живу?

Петр Сергеевич присел на краешек кровати.

— Как узнал? — с улыбкой переспросил он. — Очень просто, так же, как и наш общий знакомый Петрович…

При упоминании этого имени меня передернуло. Я сразу в красках вспомнила недавнее происшествие.

Петр Сергеевич достал из кармана какую-то смятую бумажку и протянул ее мне. Моя потерянная платежка за квартиру! Значит, я выронила ее, когда кувыркалась во дворе Петровича. А он уже…

Понятно!

— Вот по ней он тебя и нашел, — подтвердил мою догадку Петр Сергеевич. — Вчера мне все-таки выделили наряд спецназа, чтобы взять Петровича и всю его банду. Братки сдались почти без сопротивления, а вот сам Петрович успел сбежать. Дальше все ясно — зная твой адрес, он решил отомстить, ну и заодно разжиться всем необходимым для дальнейшего бегства.

— А тот… в плаще? — спросила я.

Петр Сергеевич усмехнулся:

— Ты, Тань, прямо как паучок какой-то — только не обижайся. Я к тому, что в твои, так сказать, сети попались два особо опасных преступника. Этот в плаще — тот самый знаменитый Тарасовский Чикатило.

Я кивнула. Конечно, это он.

Еще добавила негромко:

— Ничего себе паучок! Я, Петр Сергеевич, скорее червячок, а не паучок. Наживка.

Он засмеялся. Я улыбнулась тоже. Потом вдруг заметила на своих запястьях характерные неглубокие ссадины. Такие получаются, когда на человека грубо надевают наручники.

— А это что?

Собеседник мой слегка замялся:

— Да это… соседи, понимаешь, наряд вызвали. Ну и менты тебя как со стволом в руках увидели, так и… Не разобрались, в общем, слегка. Можно сказать, тебе еще повезло, сразу пристрелить могли. При задержании…

— Нормально, — произнесла я, — вот так и помогай родной милиции.

Я поднялась с постели. Больше никаких повреждений, кроме разве что нескольких синяков, я у себя не обнаружила. И то неплохо.

Мы прошли на кухню, я поставила джезву на плиту и закурила. Интересно, чем потасовка-то закончилась?