– Вы даже не представляете, какую глупость совершили! Либо вы просто сошли с ума! – раздался крик. – Вы знаете, с кем связываетесь?!

Полли вздрогнула и повернула голову. Это кричал вовсе не Бенни Трилби. А она была совсем не в редакции «Сплетни».

Полли стояла на заснеженном карнизе и заглядывала в большое круглое окно-циферблат. Давно стемнело, и до Нового года оставался всего час.

В просторном, но темном зале за часами происходила какая-то кутерьма.

– Она все-таки решилась на это… – одновременно с уважением и осуждением проговорила Полли, сжав рукоять пистолета…

Где она была сейчас? Что она делала? Сколько времени было на самом деле?

Она в своей мансарде перед погружением в канал?

Она на борту дирижабля «Бреннелинг» или в здании редакции газеты «Сплетня»?

Или она на карнизе – готовится помешать злодейке Зои Гримм?

Это был безумный длинный день. Столько всего успело произойти… И встреча с мисс Гримм, и взрыв в редакции, и охота за воришкой подарков, который оказался «рыбой, проглотившей тортик», и многое другое.

Воспоминания за день перемешались. Ее впутали в заговор, новогоднюю интригу, хоть она об этом пока что не знала.

А еще она не знала, что сейчас находилась вовсе не у одного из трех круглых окон.

Полли Уиннифред Трикк была именно там, где должна была быть…

Стрелка часов сдвинулась с глухим стуком. Новый год был все ближе…

Глава 7. Ужин при… часах.

6 часов вечера. 6 часов до Нового года.

Ближе к вечеру снег усилился. Когда сгустились сумерки и по всему Тремпл-Толл зажгли фонари, поднялся ветер. Начиналась метель. Прохожих на улице не осталось.

Тилли Беррике, худощавая девочка семи лет, глядела в окно пробирающегося сквозь метель экипажа на мелькающие мимо светящиеся окна гостиных. В каждой из этих гостиных, она была уверена, ярко горит камин, там как раз готовят праздничный ужин, кто-то шутит, кто-то смеется, а в углу стоит наряженная елка. Стрелка часов неумолимо ползет все дальше и дальше. Праздник приближается…

И у нее тоже скоро будет праздник. Тилли боялась поверить своему счастью, боялась спугнуть его неосторожной мыслью. И все же она ерзала от нетерпения на скрипучем кожаном сидении и покусывала губу. Порой она испуганно косилась на человека, что сидел напротив.

Этот молчаливый и суровый господин (он так и не представился) не внушал доверия – Тилли его побаивалась. Мистер Мрачник (как она его звала) вел себя отстраненно – казалось, он заперся глубоко в своих мыслях.

В салоне экипажа было темно. А еще внутри пахло… чем-то странным – Тилли так и не смогла разобрать, что это, но от запаха слегка кружилась голова.

Экипаж ехал по незнакомым улицам. Последним, что Тилли узнала, была Семафорная площадь. Даже сейчас на этой площади не горел ни один фонарь, не светилось ни одно окно. Она выглядела брошенной и пустынной. За Семафорной площадью начинались темные кварталы. Можно было подумать, что там никто не живет, но Тилли знала: это не так, далеко не так.

«Почему мы едем туда? – появилась у нее в голове тревожная мысль. – Разве Сонн находится в той стороне?»

Тилли не знала, где располагается Сонн – прежде она никогда не покидала Саквояжный район, – но, когда экипаж оставил позади последний островок света от уличного фонаря перед площадью и нырнул в кромешный мрак, ее посетило неприятное ощущение, что они едут куда-то не туда.

За окном стало так же темно, как и внутри экипажа. Тилли испуганно вжалась в сидение: мистер Мрачник был так близко… кто знает, что может прийти ему в голову!

Но время шло, экипаж все так же пробирался через темный город, а попутчик Тилли и не думал шевелиться. По крайней мере, она не слышала даже тихонького шороха одежды. Как не слышала и звука его дыхания. Лишь где-то поблизости раздавалось приглушенное тиканье.

В какой-то момент в окне мигнул фонарь. Появился и сразу же погас. Они ехали дальше…

«И как человек за рычагами видит дорогу?» – подумала Тилли.

Экипаж так долго продвигался в темноте, что девочка потеряла счет времени. Она не могла точно сказать, сколько прошло после того, как они отбыли от здания редакции «Сплетни».

– Мистер, а нам еще долго? – спросила Тилли, нарушив тишину больше для того, чтобы проверить, по-прежнему ли мистер Мрачник здесь, или уже растворился в темноте.

– Нет, – раздался короткий и совершенно лишенный эмоций ответ с сиденья напротив, а затем Тилли услышала, как раз за разом в замочной скважине проворачивается ключ. Кажется, ее попутчик заводил часы, и отсутствие света явно не было для него помехой.

Кр-рак… кр-рак… кр-рак… – прокрутился ключ, и Тилли вздрогнула.

Этот звук напомнил ей, как скрипит дверь, когда мистер Тумнус, у которого она живет, возвращается домой.

Тилли горестно вздохнула. Она боялась поверить в то, что ехала на настоящий праздничный ужин, еще и потому, что ей казалось, будто все происходящее – просто сон, и она вот-вот проснется в своей каморке за башмачной мастерской, поднимет голову с мокрой от слез подушки и станет вслушиваться: дома ли мистер Тумнус, при этом пытаясь понять, он сегодня просто злобный или очень злобный…

Башмачник Тумнус и его приятель старый полковник Сэдвиш никогда не были трезвыми. От них пахло угольной настойкой – Тилли ненавидела этот запах. Всякий раз, как они приходили, она с содроганием ждала, что они вот-вот ввалятся в ее каморку. Девочка отрабатывала свой уголок, выполняя в башмачной мастерской всю грязную и тяжелую работу: ее рыжие волосы и тонкая бледная кожа пропитались лаком для кожи, а пальцы опухли от грубых ножниц. Мистер Тумнус вечно придирался и бранился, обзывал Тилли «зубастым гремлином», а еще дергал ее за волосы и лупил старым башмаком. Если бы только мама и папа были там, они не дали бы ее в обиду, а песик Быдль покусал бы злобного башмачника. Но их не было, и Тилли приходилось терпеть жестокое обращение.

Клиенты мистера Тумнуса были ничуть не лучше его самого – они то и дело появлялись на пороге мастерской, негодующие и разъяренные. Дело в том, что мистер Тумнус использовал лишь плохие гвозди, и подметки вечно отлетали. Когда клиенты удалялись, башмачник хватал Тилли за шиворот и пинком выгонял ее за дверь – на поиск новых гвоздей. Ей нередко доставалось