от клиентов мистера Тумнуса, но не все из тех, кто заходил в мастерскую, были дурными людьми. Тилли вспомнила того доброго и милого джентльмена в коричневых туфлях, который зашел вчера. Он угостил ее имбирным пряником и поселил в сердце девочки надежду. Этот джентльмен пожалел ее и сказал: «Скоро все наладится».

Он был прав! Ведь именно ее письмо выбрал господин главный редактор «Сплетни», и вот она уже едет к господину Моргрейву! Ее ждет праздничный ужин и…

Экипаж вздрогнул и качнулся. Раздался стук, как будто что-то ударило в крышу.

– Что это такое? – спросила Тилли и прильнула к окну. За ним была лишь метель.

Мистер Мрачник ответил не сразу. Какое-то время он словно обдумывал произошедшее и его существенность, после чего расщедрился на лаконичный ответ:

– Плохая мостовая.

Но Тилли не верила в то, что колесо всего лишь попало в выбоину. Она отчетливо слышала, как на крышу экипажа что-то упало или… приземлилось. А мистера Мрачника это, казалось, и вовсе никак не озаботило.

Но они продолжали ехать, как ни в чем не бывало. Больше ничего не происходило, ничто не нарушало размеренность поездки. Лишь снаружи выл ветер, да косой стеной валил снег.

Тилли расхрабрилась и спросила:

– А какой он?

– Кто?

– Господин Моргрейв.

Девочка представляла его себе высоким и статным, с широкой улыбкой и добрым лицом, в красивом дорогом костюме и с блестящими туфлями, ведь только такой человек мог проявить щедрость в отношении маленькой бедолаги из Тремпл-Толл, и не где-нибудь, а в Сонн, районе богатых домов и уютных коттеджей. В его особняке ее ждут большой запеченный гусь, пышная, украшенная елка, а еще там будет тепло-тепло…

Мрачник долго не отвечал и, когда Тилли уже решила было, что он промолчит, сказал:

– Он – из других мест.

– Не из Габена?

– Верно.

– А откуда?

Любопытство девочки явно действовало ее попутчику на нервы. Он достал небольшую бутылку, открутил крышку и пригубил.

– А что вы пьете? – спросила Тилли.

– Машинное масло, – мрачно пошутил этот странный человек. – Нужно смазать шестеренки. Хватит задавать вопросы. Мы скоро прибудем…

Он сказал правду. Тилли успела лишь подумать, как это странно отвечать на вопрос «Какой он?» – «Он – из других мест», словно это самое важное, что можно сказать о господине Моргрейве, как экипаж замедлился и, выпустив по сторонам два облака пара, остановился.

– Мы на месте. – Мрачник открыл дверцу и вышел на улицу.

Свою дверцу Тилли удалось открыть лишь с третьей попытки. Справившись с тугой ручкой, она выбралась из экипажа.

Снег усилился, и девочка никак не могла понять, где они очутились. В нескольких шагах начиналась широкая лестница, ведущая к парадному входу дома, – это все, что она смогла разобрать.

– За мной, – сказал Мрачник. – Не отставай.

Они поднялись по лестнице и прошли через широко раскрытые двери. Свет не горел и здесь.

Девочка и ее провожатый двинулись через большой темный холл, похожий на зал писем в здании главпочтамта Тремпл-Толл. Шаги Мрачника и Тилли разносились по сторонам заунывным эхом. Девочка вертела головой, пытаясь рассмотреть как можно больше. Сбоку виднелась стойка, за которой расположились одинаковые ячейки с номерками, в углу разместилась пустующая гардеробная.

Напротив главного входа чернел лифт. Тилли никогда не ездила на лифте – их в Саквояжном районе можно было пересчитать по пальцам.

Девочка и ее спутник зашли в небольшую кабинку. Мрачник закрыл решетку и дернул рычаг. Где-то над головой загудели механизмы, и в тот же миг кабинка, качнувшись, поползла вверх.

Тилли хотела спросить, куда они направляются, но ее спутник резко вскинул руку и покачал указательным пальцем, веля ей помалкивать. Девочке не осталось ничего иного, кроме как уставиться в пол и начать гадать, что ее ждет в скором времени.

Поднимались они так долго, что Тилли начало казаться, будто они никогда не прибудут, а кабинка вот-вот покинет дом, выберется через проем в крыше и взмоет в небо. Но вот наконец лифт остановился, и спутник маленькой мисс Беррике отодвинул решетку.

Не говоря ни слова, Мрачник побрел по коридору к виднеющейся впереди арке. Девочка, испуганно поежившись, пошагала следом. Полуистлевший ковер заглушал звук шагов, на стенах висели насквозь проржавевшие газовые рожки, которые зажигались в последний раз, вероятно, лет сто назад.

Когда они прошли через арку, Тилли непроизвольно обхватила себя за плечи. Здесь было так же холодно, как и на улице.

– Я привел Тилли Беррике! – громко сказал Мрачник, обращаясь к кому-то, кто, видимо, должен был быть в помещении.

Тилли огляделась по сторонам. Место, в котором она оказалась, отчаянно не походило на уютную гостиную богатого особняка в Сонн.

Это была большая мансарда, и первого взгляда хватило, чтобы понять: она заброшена. Через проломы в крыше падал снег, огромное круглое окно походило на глаз. В нем не осталось ни стеклышка, и в помещении гулял ветер. Но испугало и удивило Тилли другое.

Почти все пространство в мансарде занимали собой сломанные часы. Куда ни кинь взгляд, высились припорошенные снегом груды покореженных циферблатов, со всех сторон скалились гнутые стрелки, пружины и маятники. Создавалось ощущение, будто эти часы сюда стаскивали со всего города много лет.

– Где мы? – дрожащим шепотом спросила девочка. – И где господин Моргрейв?

– Он появится, – ответил Мрачник, уставившись на снег за окном.

Тилли снова огляделась, но так никого и не увидев, неуверенной походкой двинулась через мансарду по узкой дорожке между грудами часов. Она все ожидала, что Мрачник вот-вот окликнет ее и велит оставаться на месте, но он молчал, продолжая немигающим взглядом смотреть на снег.

Под ногами Тилли хрустело стекло, а шестеренки и пружины словно пытались впиться в обувь. Зябко ежась в своем сером платье, девочка подошла к окну. Она выглянула наружу и пораженно ахнула.

Перед ней простирался вечерний Тремпл-Толл. Вдалеке светились огоньки окон, рыжими кляксами горели фонари на перекрестках, по мостовым медленно двигались экипажи и кэбы. Несколько ближайших кварталов тонули во тьме.

Тилли поняла, где оказалась, почти сразу же. Единственный в привокзальном районе дом-башня (в нем было много этажей – Тилли не могла их посчитать, но знала, что их больше десяти) стоял в отдалении от тесных кварталов и людных улочек и слыл в Саквояжне дурным местом. Черная громадина с острой крышей – заброшенный дом на улице Смоль даже в хорошую погоду вызывал дрожь одним своим видом… Уличные дети