Она ухмыльнулась:

— Любите кино?

— Только старое, — признался он. — Не знаюпочти ни одного современного актера.

— Значит, я выбрала верный образец для подражания.

— Кстати, запишите в свой блокнот, — продолжал он ужесовершенно другим тоном. — Вам необходимо встретиться с главнымбухгалтером Андрюшиным, он придет примерно через час. Отдадите ему этотприказ. — Он полез в карман и достал оттуда сложенный вчетверолист. — Приказ о выдаче премиальных. Я собирался отдать его Чагину, но вывывели его из строя.

Сабина посмотрела на босса с недоумением. Интересно, что онимеет в виду? То, что она стукнула рыжего наглеца по рукам, когда тот полез кней со своими сальностями? И откуда босс вообще знает об этом инциденте? А-а,ну конечно! В тот момент как раз зашел референт Горьков. Неужели он немедленнонастучал шефу? Неблагодарный. Вот и спасай его после этого.

* * *

Главный бухгалтер Андрюшин приезжал на фирму два раза внеделю. Выглядел он словно какой-нибудь граф, потому что был стар, седовлас иносил пушистые бакенбарды, которым отчаянно не хватало цилиндра. Нижняя егогуба привыкла недовольно выпячиваться, выражая надменный нрав своего хозяина.

Новую помощницу Тверитинова он встретил настороженно. Приказвзял двумя пальцами и долго рассматривал, будто сомневался в его подлинности. Апотом — о чудо! — отправил Сабину вниз, в производственный отдел, кБезъязыкову.

— Передайте ему эти бумаги, — велел он. И, смягчивтон, добавил:

— Прошу вас. Ира ушла обедать, телефонов в производственномникто не слышит, а мне тяжело бегать по лестницам, возраст, знаете ли.

То, что он счел нужным обосновать свою просьбу, Сабинурастрогало. Иначе как удачей поручение главбуха нельзя было назвать. У неепоявился вполне законный повод спуститься туда, где Аня Варламова проводиласвои изыскания.

Лестница, ведущая в подвал, находилась за металлическойдверью, которая лязгала с таким аппетитом, словно захлопывалась запреступниками, не имевшими шанса выйти обратно. Она была довольно длинной иузкой, стиснутой с двух сторон металлическими перилами.

Сабина ступила на нее не без внутреннего трепета. Примерно ссередины лестницы открывался вид на большую, довольно бестолково обставленнуюкомнату. Вернее было бы назвать ее залом. В одном углу стоял рабочий стол скомпьютером, рядом с ним — стеллаж с образцами готовой продукции, в другомгромоздились металлические шкафы. Именно за ними пряталась Аня, прежде чемзабраться в кафельную комнату.

А вот, судя по всему, и заветная дверь. Ничем непримечательная. И она плотно закрыта в отличие от двух других, которые ведут вцех и на склад. Сабине страшно хотелось увидеть, как протекает процессизготовления бумаги, но времени на экскурсию не было. Она все-таки заглянулавнутрь, разыскивая Безъязыкова. Но вместо него увидела веселого крепыша. Тотрасхаживал между какими-то конструкциями, которые венчали металлические сетки.

— Кто вы, милая барышня? — спросил крепыш, заметивСабину.

Кажется, именно такой вопрос задал принц Золушке,прятавшейся за охапкой хвороста. Крепыш не был похож на принца. Широкоеобветренное лицо наводило на мысль о ветрах и солнце. Как будто он работал не вподвале, а на улице, и работал тяжело — мышцы под трикотажной рубашкойбугрились и перекатывались.

— Я помощница Сергея Филипповича, Сабина Брусницына, —охотно представилась она, шныряя глазами по сторонам. — А это что — чаны?

— Точно, — с удовольствием объяснилмужчина. — В них находится бумажная масса. Потом она выливается на формноесито и получается лист.

— Прямо лист?

— Ну-у-у… Его снимают с сетки и прессуют. А потомсушат. У нас здесь все, как шестьсот лет назад. На современных машинах естьсушильные дорожки в сотни метров длиной. Вы когда-нибудь были на бумажномзаводе?

— Нет, — призналась Сабина, подходя к агрегату, которыйвряд ли мог существовать шестьсот лет назад. — Это вы здесь колдуете?

— Я, — с удовольствием ответил он. —Использую, возможно, самую старую технологию. И, как вы думаете, кто первыйстал делать бумагу?

— Кто?

— Китайцы, разумеется! — У крепыша был курносыйнос, придававший ему задиристый вид. — Видите деревянный молоток? Яразглаживаю им подготовленное лыко в тонкий слой, распускаю его в чане с водой,чтобы получилась целлюлоза. А вот экран, который опускается в воду. На негоналивается необходимое количество целлюлозы и равномерно распределяется. Потомя поднимаю экран из воды и даю ей стечь. Так лист бумаги формируется на сетке.Затем сушу лист и снимаю с формы. Можно его разгладить, но больше он не требуетникакой обработки. Самое главное — материал, из которого делается бумага.

Перед мысленным взором Сабины предстали хирургическиеперчатки, пинцет и респиратор. Паленая тухлятина… Она сглотнула.

— А… Из чего вы ее делаете?

— Из чего только не делаем. — Хлопнул себя побокам крепыш. — Например, из коры дерева морвы. Бумага получаетсяневероятной красоты. Да еще с вплетенными в нее травами и цветами. Странно, чтомы до сих пор в подвале сидим. Нам бы хорошую рекламу, мы бы развернулись!

Действительно, почему об этой «Бумажной птице» так малослышно в Москве? Сабина снова вернулась к своим подозрениям. Возможно,Тверитинов не хочет высовываться? Ему не выгодно быть на виду по какой-тоособой причине. Что, если здесь проводятся какие-то опыты, которые помогают емузарабатывать деньги уже за пределами страны, вне фирмы? Черт, она совсем ничегоне понимает в химии. И ноу-хау в области бумажного производства для нее тоже —темный лес. Она уже имела возможность в этом убедиться, читая докладТверитинова.

— Вообще-то я ищу Николая Безъязыкова, — сказалаСабина. — Он должен быть где-то здесь, наверху мне сказали, что онспустился в производственный отдел.

— Небось бегает по кабинетам, — презрительноответил крепыш. — Сходите к Эмме Вениаминовне, он постоянно у нееотирается. Кстати, вы знаете, что процесс изготовления бумаги осталсяпрактически таким же, как и сотни лет назад? — То ли ему приглянуласьСабина, то ли просто нравилось рассказывать о том, чем он тутзанимается. — Я был во Вьетнаме, нас возили по маленьким фабрикам. Так тамтрудятся одни женщины — местные мужики не выдерживают: работа слишкомкропотливая.

— А в «Бумажной птице» женщин нет?

Больше всего Сабине хотелось заглянуть в кафельную комнату.Разговаривая, она продвигалась к выходу, и крепыш следовал за ней по пятам.

Когда они оказались в центральном зале, она указала наинтересующую ее дверь и спросила:

— А там что?

— Подсобка, — махнул рукой тот. — Практическипустая. Туда поставили кушетку, чтобы можно было подремать в пересменок. Но наней не особенно поваляешься — жесткая. И наводит на мысль о врачебныхкабинетах. Бр-р!