Услышав звук открывшейся внизу входной двери, она вздрогнула, торопливо поднялась на ноги, шагнула к соседской двери, нажала на кнопочку звонка. Открывшая ей Вера Константиновна немо открыла рот в испуге, схватилась за грудь, отступила назад в прихожую, потом произнесла, тихо выдохнув:

— Сонечка… Что же это такое, Сонечка? Вы что, с лестницы упали? У вас лицо в крови…

— Нет, я не на лестнице упала, Вера Константиновна. Меня из двери вытолкнули.

— Из какой двери?

— Из своей.

— Кто? Кто вас вытолкнул? Что вы такое говорите, Сонечка? Да вы проходите, проходите… Надо же умыться, рану обработать… Не плачьте, Сонечка! Сейчас мы во всем разберемся! Сядем и разберемся… Вы все расскажете…

— А я что, плачу? — удивленно спросила Соня.

— Конечно, плачете… Вон, слезы по щекам бегут… Да не трогайте лицо грязными руками, что вы! Идите умойтесь и приходите ко мне на кухню!

В ванной она не узнала себя в зеркале. То есть лицо было ее, конечно, только показалось ей, будто оно маленькое какое-то. Маленькое, красное и сморщенное. От слез, наверное. Они и вправду текли сами по себе, попадая в большую широкую царапину вдоль щеки, смешивались с сочившейся из нее кровью. Слава богу, царапина оказалась неглубокой — так, просто кожа чуть содрана. Ерунда, заживет. На ней всегда все быстро заживает, как на кошке. Если бы дело было только в этой царапине…

— Ну? Что все-таки случилось, Сонечка? Давай все по порядку! — встретила ее на кухне озабоченная Вера Константиновна. И даже про прежнее свое вежливое «вы» забыла. Впрочем, Соня этого и не заметила даже. Послушно подставив раненую щеку под тампон с йодом, проговорила, морщась от обжигающей боли:

— Да я и сама ничего не понимаю, если честно… Я пришла домой, а он мне про какие-то деньги…

— Кто — он?

— Ну, этот… Люсин муж…

— Господи, час от часу не легче! Там еще и муж откуда-то взялся! Я ж говорила тебе вчера — не пускай к себе никого!

— Так я и не пускала. Я пришла, он уже там был… Люся сказала — ему ночевать негде.

— Так. Понятно. Значит, ты ушла, потом вернулась… И что?

— А он меня сначала в квартиру затащил, а потом вытолкнул. Сказал, что я деньги у них украла. И чтобы обратно принесла. Я ничего не понимаю, Вера Константиновна! Какие деньги?

— Господи, бред какой… Надо немедленно в полицию звонить! Среди бела дня какие-то жулики выталкивают человека из собственной квартиры… Нет, я немедленно звоню в полицию!

— Ой, наверное, не надо в полицию… — неуверенно подняла на нее глаза Соня. — Ну что мы им скажем, когда они приедут? Я же тут пока незаконно живу, сами знаете… Они и разбираться не станут! А про деньги… Что я им скажу? Что меня оклеветали? Воровкой обозвали? Так они посмеются только…

— Ну да… Это ты верно говоришь… А что же тогда нам делать?

— Ой… У меня же билеты там остались! На поезд! В сумке! У меня же рано утром поезд, Вера Константиновна! В четыре тридцать! А билеты в сумке, в маминой тетрадке лежат… А может, они тетрадку в мою сумку сунули? Он, когда мою сумку потрошил, вроде тетрадку из нее выкинул…

Подхватившись со стула, она ветром промчалась в прихожую, начала вытаскивать из сумки свои немудреные, кое-как скомканные чужими руками пожитки — белье, рубашку, домашнюю футболку, книги, теплую вязаную шапку, шарф… Маминой тетрадки не было. Сев на пол посреди разбросанного по прихожей барахла, она подняла на выглянувшую из кухни Веру Константиновну округлившиеся безнадегой глаза:

— О господи… Что же делать… Меня же Вика ждать будет…

— Так. Во-первых, встань. Не сиди на полу. Он холодный. И дай мне пройти! Я сама сейчас с ними разберусь, что к чему!

Поправив халат на груди, Вера Константиновна решительно открыла дверь, промаршировала к соседской двери, резко нажала на кнопку звонка и приняла воинственную позу, уперев один кулак в бок. Потом еще раз позвонила. Потом уперла и другую руку в бок. Потом склонилась, прислушиваясь. Соня наблюдала за ней из-за приоткрытой двери, готовая выскочить на помощь, если вдруг Люсиному мужу вздумается повоевать и с соседкой. И даже кулаки заранее сжала. Ей и для самой себя это было странновато, но именно в таких экстремальных ситуациях она вдруг обязательно бросалась на помощь. Когда видела, что помощь нужна. Автоматически как-то это у нее происходило. На фоне своей собственной трусости. Однажды вообще, закрыв глаза, бросилась в свору мелких бродячих собак, напавших на маленькую девчонку-школьницу. Прижала ее к себе и шла в этой своре, как солдат, пока они не отстали. Хорошо, дело было зимой. И хорошо, что Томочка ей пуховик новый китайский купила — до самых пят. Подол пуховика собаки в клочья порвали, а до нее не добрались…

Дверь Вере Константиновне так никто и не открыл. Зато на площадке появился Славик — как всегда, с черными пипочками в ушах, с музыкой, доступной на данный момент только ему одному. Быстрым движением сдернув наушники на шею, спросил удивленно:

— Мам… А чего это у вас тут? У тебя такой грозный вид…

— Да вот — Сонечку какие-то жулики из дому выгнали! — мотнула Вера Константиновна головой в сторону застывшей в дверях Сони.

— Ага… А ты, значит, за нее заступаться пошла?

— И пошла! А что? Кого ждать-то? Тебя же дома нет! Да если и был бы, так и сидел бы за своим компьютером — с места не сдвинешь! Хоть зарежь тут всех у тебя за спиной, ты и глазом не моргнешь! — успела она на ходу намекнуть сыну о своем, о наболевшем.

— Мам, ты чего? — обиженно уставился на нее Славик. — Кому я мешаю-то? Да если надо чего, ты только скажи, я пожалуйста… Давай я сам с ними поговорю? Я ж все-таки мужик… Они как там оказались, жулики эти? А в полицию уже звонили? Они приедут?

— Да никто не приедет, сынок… — сдулась от его вопросов, как воздушный шарик, Вера Константиновна. — Сонечка же здесь… как бы нелегально живет…

— Да понятно, понятно…

Он сам подошел к двери, подержал вытянутый палец на кнопке звонка, потом так же, как мать, постоял, прислушался. Потом произнес решительно:

— Нет. Этот вариант не пройдет. Не откроют они. Пойдемте домой, думать будем.

— Ой, да чего думать-то? — поплелась следом за ним растерянная Вера Константиновна. — Когда нам думать-то? У Сони там билеты на поезд остались, а ей рано утром ехать надо!

— А ключи… Ключи запасные у тебя есть? Ну, там, дома? Откуда ты сюда переехала? — быстро спросил Славик, скидывая кроссовки в прихожей.

— Ключи… Нет, ключи у Томочки только одни были… Она их мне отдала. Еще просила — если в гости куда уйду надолго, вам их оставлять. Мало ли… Нет, у нее точно вторых ключей нет!

— А сама она где? Надо ж ей позвонить, рассказать, в какую ситуацию ты попала! — поддержала сына Вера Константиновна. — Может, ее-то они как раз испугаются!

— Да ее дома нет, я только что звонила! Ее почему-то в последние дни все время дома нет…