И как обычно у меня это бывает: раз, и стадия неоправданного возмущения превращается в стадию «сдулась, как воздушный шарик».

— Так я… я там, ну… в баре… Всё было ужасно, да?

Брови Вероники слегка выгибаются, а холодные, практически прозрачного цвета глаза в зеркале находят мои.

— Нет, — отвечает, поразмыслив. — Ничего позорного ты не сделала, Багрянова. Но если интересуют детали, то лучше спроси у Макса.

— Почему у него?

— Потому что возиться с тобой было не моей проблемой.

— А Яроцкий типа возился, да? — фыркаю цинично и отворачиваю голову к окну, щурясь от солнца.

В груди щемит, голова кружится…

«Молодец, Лиза, теперь плати за свою глупость».

— Он привёз тебя в бар, — спокойно говорит Вероника, — его и ответственность.

— Яроцкий обделён этим чувством.

— Даа?.. Тогда почему ты здесь, а не у того мужика к которому на шею вешалась? Задницей об него тёрлась, точнее… скорее он об тебя тёрся, но поверь, судя по твоему выражению лица, ты не возражала.

Враньё.

— Не было такого!

Вру Я — могло быть, потому что ничего не помню! Таблетки усилили действие алкоголя, я была сама не своя.

Вероника усмехается, разворачивается на пуфике лицом ко мне, выпрямляет спину, демонстрируя идеальную осанку, и забрасывает ногу на ногу.

— А мне есть смысл врать?.. Если забыла, напомню: ты сейчас в моём доме находишься, в моей кровати, пьёшь мой чай, а я что-то спасибо не слышу. Или хотела проснуться в кровати того мужика?

— Я… с ним…

— Нет. Кроме грязных танцев ничего не было. И это тоже благодаря Максу, — улыбается. — Но ведь и он от тебя спасибо не дождётся?

— Это всё было по его вине! — шиплю яростно. — По вашей вине! По вине этой тупой игры, в которую вы меня втянули!

Вероника выдерживает паузу, не меняясь в лице. Просто смотрит, будто я действительно на колени перед ней упасть должна и благодарить до потери сознания.

Кстати насчёт потери сознания…

Нехорошо что-то.

— Почему ты это делаешь? — качаю головой. — Что тебе от меня надо? Кто ты? Судья, да? Ну и как? Я справилась со вторым заданием? Все довольны?!

— Я принесу тебе одежду, — покачивая бёдрами шагает к двери, когда я вскакиваю на ноги и преграждаю ей дорогу.

— Ответь мне! Что тебе от меня надо?! Думаешь, я слепая? Почему ты защищаешь меня? Выгораживаешь? Помогаешь? Это тоже часть игры? И… — заминаюсь, сжимая в кулаках подол ночной сорочки. — Ты меня переодела?

— Я. И что? Лифчик не снимала, не переживай.

— И… не видела ничего?

— Что? — хмурится. — Меня твоя грудь не интересует, Багрянова.

— А что интересует? — перевожу тему. — Что тебе от меня надо?

Склоняет голову набок и пристально смотрит. Не злится, даже не раздражается. Забавляется! Вот что делает Светлакова!

— Ты мне не интересна, — говорит наконец, слабо улыбаясь. — Но ты интересна Максу, а значит… я должна за тобой присматривать.

Эм-м… пауза тишины длится слишком долго и совершенно не помогает мысли в голове усвоится.

Что-то не очень на ревность с её стороны похоже.

— Хорошо, Багрянова, слушай, — тыкает пальцем мне в грудь и идёт на меня, пока ноги не упираются в кровать, и я не опускаюсь на мягкий матрас. — Всё, что будет сказано в этих стенах, останется в этих стенах, поняла?

— А разве не для этого я здесь? Ведь для этого!

— Хм… ты права. Я собиралась поговорить с тобой и раз уж ты так настаиваешь…

— Давай ближе к делу. Мне домой надо.

А ещё состояние какое-то не радужное…

— Я хочу помочь тебе, — без запинок выпаливает. — С игрой. Хочу, чтобы ты прошла её до конца.

Фыркаю:

— А я взяла и поверила.

— Я в её центре, как и ты. Разница лишь в наших ролях, — опускается рядом на кровать и выглядит потрясающе уверенно в себе.

— И чего ты хочешь? — Не верю я ей.

— Хочу, чтобы ты не сломалась.

— Да какое тебе…

— Я уже сказала: Макс в тебе заинтересован! — голос Вероники звучит с нажимом. — Что-то в тебе его цепляет, кому, как ни мне видеть это? Ты для него, как сложная загадка, я вижу, как он на тебя смотрит, будто задачку решает.

— И что? — не сдерживаю абсурдного смешка. — Думаешь, я ему нравлюсь? Знаешь же, что это полный бред.

— Разве я сказала, что ты ему нравишься? — сужает глаза и холодно усмехается. — Я сказала: ты ему интересна, не более. Ты — исключение из его правил уже только потому, что прежде Макс не был куратором ни для одной «птички».

— Сейчас лужицей от счастья растекусь.

— Не будь такой агрессивной, — Вероника качает головой. — Тебе выгодно стать со мной союзниками.

— Будешь за меня задания выполнять?

В глазах Вероники вспыхивает интерес, а улыбка становится довольной:

— Мне нравятся твои «шипы». Никто из нас не думал, что ты окажешься… такой.

— В чём заключается твой союз? — перевожу тему. У меня нет времени на разговоры с этой стервой!

— Всё очень просто, — вновь говорит ласково и спокойно. — Делай всё, что говорит Макс. Позволь ему с собой поиграть. А я… взамен помогу тебе с заданиями.

Глаза невольно на лоб лезут.

Да она издевается!

— Хочешь, чтобы я его ручным зверьком стала?!

— Просто не отталкивай его.

— Боже… Поверить не могу, — вскакиваю на ноги. — Это мы сейчас о твоём парне говорим?! А если он мне ноги раздвинуть захочет?

Эти слова определённо веселят Светлакову — уж очень она уверена в себе. Холодный смех продолжает звучать в моей голове даже после того, как она замолкает, встаёт передо мной и смотрит, как на второсортный товар.

— Если и до этого дойдёт, — сдерживает смех, — во что сложно поверить. Ты сделаешь и это, Багрянова.

А Макс точно её парень?..

— Я сделаю всё, чтобы он был моим. Всё, чего он захочет.

Качаю головой и отхожу на два шага назад. Сжимаю в руке телефон, готовая вызвать такси и поехать домой даже в таком виде.

Они сумасшедшие! Все они!

— Я хочу помочь ему, — говорит неожиданно резко. — Хочу, чтобы Макс успокоился. Закончил, наконец, эти игры, начал жить нормальной жизнью!

— Почему бы тебе не сказать об этом ему?

— Потому что он не станет слушать. Он помешан на игре. Помешан на «птичках». Помешан на мести.