Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот что, Молли, – сказал он, прежде чем повернуть ручку замка. – Если тебе снова захочется сбежать из твоего старого дома или просто выговориться – приходи. Как раньше, помнишь?.. Я всегда помогу, если только это будет в моих силах. Ну, договорились?..
– Договорились, – ответила я после небольшой паузы. Мне почему-то казалось, что Оуэн будет настаивать, чтобы мы продолжили сегодняшний разговор, может быть, даже назначит день и час, когда мы должны будем снова встретиться, но он ничего такого не сказал – только вопросительно взглянул на меня.
Я коснулась воротника рубашки, которую он мне одолжил.
– Я верну твои вещи завтра.
– Рубашку можешь оставить себе. Мне будет приятно знать, что ты иногда ее носишь.
Я вспыхнула.
– Черт бы тебя побрал, Оуэн!.. – воскликнула я, и он ухмыльнулся, но сразу же снова стал серьезным:
– Кстати, ты не спрашивала тетю Мэри насчет этих ее мигреней?
Я тоже нахмурилась.
– Пока нет. А что?
– Мне кажется, ее болезнь серьезнее, чем ей кажется. Я даже думаю, что она… что тетя Мэри скоро умрет.
Вторник.
После полуночи.
Бабушка умрет? Скоро?!
Да нет, не может этого быть!
Вернувшись от Оуэна домой, я долго ходила по коридору от спальни Кэсси до дверей бабушкиной комнаты и обратно. В голове моей медленно, совсем как колышемые прибоем кусочки «морского стекла», ворочались мысли. Интересно, с чего бы Оуэн вбил себе в голову, что бабушка скоро умрет? Какая чушь! Бабушка, конечно, была стара, но не настолько, чтобы ее смерти можно было ожидать со дня на день. Я считала, что она может прожить еще много лет, возможно, даже десятилетий. Почему я должна поверить, что бабушка тяжело больна?
С другой стороны, я отчетливо понимала, что полностью этот вариант исключать нельзя, а это означало… означало очень многое. Главное, я зря потратила больше десятка лет, стараясь под разными предлогами держаться подальше от бабушки Мэри и от дома, который внушал мне какой-то иррациональный страх и отвращение. И вот теперь у меня почти не осталось времени, чтобы хоть как-то возместить ей прожитые в одиночестве годы.
Но это было еще полбеды. Гораздо хуже было другое: если Оуэн прав, Кэсси могла потерять нас обеих практически одновременно. Других близких родственников у нее не было. Кто будет тогда о ней заботиться?..
От всех этих мыслей у меня на лбу проступила испарина, спина тоже стала влажной. Так ничего и не решив, я вернулась наконец в свою комнату и вдруг подумала о Фиби. Если ни меня, ни бабушки не станет, остается только она. В конце концов, Фиби все-таки крестная Кэсси… Надо будет поговорить с ней об этом завтра.
Спать мне совершенно не хотелось – слишком я была взбудоражена и, что греха таить, напугана ожидавшей меня впереди неопределенностью. Прежде чем ложиться в постель, мне нужно было успокоиться, а для этого существовал только один способ: занять мысли каким-нибудь привычным, хорошо знакомым делом. И я прекрасно знала, что именно поможет мне успокоиться.
Подойдя к рабочему столу, я открыла один из пластиковых контейнеров, которые привезла с собой из Сан-Луис-Обиспо. Внутри лежали кусочки «морского стекла». В свете настольной лампы они тускло подмигивали мне неотполированной поверхностью.
Впрочем, настольная лампа показалась мне слишком слабой, поэтому я перенесла на стол светильник с прикроватной тумбочки и принялась раскладывать свои инструменты.
Дождь все так же барабанил по крыше, тихонько гудел обогреватель, и по комнате гулял теплый ветерок, ласкавший мои босые ноги и все еще немного влажную кожу на шее. Вооружившись небольшими «утконосами», я смотала с катушки подходящий по длине кусок серебряной проволоки. В течение нескольких минут я увлеченно отмеряла, гнула, закручивала проволоку. Сосредоточившись на своем ремесле, я забыла буквально обо всем на свете и спохватилась, только когда часы на комоде показали половину третьего ночи. Смятение, царившее в моей голове, давно улеглось, мышцы расслабились, тело охватила приятная усталость. С наслаждением потянувшись, я убрала инструменты и материалы на место и на цыпочках прокралась в комнату Кэсси. Там я села в кресло и, поглядывая на часы, стала отсчитывать минуты, оставшиеся до начала кошмара.
Почему Кэсси видит свои вещие сны ровно в три пополуночи, не раньше и не позже, объяснить я не могла. Просто так было всегда – с конца января, если точнее, когда все это случилось впервые. Быть может, в этот час Кэсси переходила к фазе быстрого сна, быть может, причина была в чем-то другом… Я твердо знала только то, что очередной кошмар непременно начнется именно в это время и что он должен быть более подробным и содержательным, чем предыдущий.
Цифровой будильник на тумбочке в изголовье кровати мигнул крупными зелеными цифрами. 2:50. Почти пора.
Я прислушалась. Кэсси дышала глубоко и ровно, негромко посапывая. 2:55. 2:59. 3:00. Я привстала в кресле. 3:01…
Кэсси всхрапнула. Повернулась на другой бок. Глубоко вздохнула. Все было спокойно, и я нахмурилась. Почему она до сих пор спит? Еще ни разу не было так, чтобы Кэсси продолжала спокойно спать после того, как увидела кошмарный сон.
Я достала из кармана мобильник, чтобы проверить время. 3:04. Все правильно.
Кэсси снова завозилась в кровати. Из-под одеяла вывалился и упал на пол плюшевый кролик. Я подобрала игрушку и внимательнее всмотрелась в лицо дочери. Ее губы слегка приоткрылись, ресницы выделялись на светлой коже, словно черные полумесяцы. Если ей что-то и снилось, то явно не то, о чем я думала с таким страхом. Кэсси была совершенно спокойна, и это показалось мне странным и… пугающим.
Часы показывали 3:05. Кэсси продолжала спать. Я опустила взгляд. Банни смотрела на меня единственным глазом-бусинкой. Минуты шли, но ничего не происходило.
«Спокойно! Без паники!»
С того самого дня, когда у Кэсси впервые прорезались сверхъестественные способности, я мечтала только о том, чтобы ее кошмары прекратились и чтобы она больше не видела вещих снов. На протяжении недель я грезила о нормальном ночном отдыхе и для нее, и для себя, но сегодня все было иначе. Мне было необходимо, чтобы Кэсси увидела очередной кошмар. Я должна была узнать, где и как я утону…
В растерянности я крепко сжала игрушечного кролика в руках. Почему видения прекратились? Что произошло? В моей голове одно за другим всплывали события прошедшего вечера. Сначала я разговаривала на крыльце с Оуэном, потом стала укладывать Кэсси. Я прочла ей на ночь книжку, которую мы читали уже много раз. Потом бабушка принесла Кэсси чай…
Чай.
Я схватила чашку, которая все еще стояла на тумбочке, и понюхала. Оставшиеся на дне листья пахли старыми носками, и я поморщилась. Похоже, именно этот настой и вырубил Кэсси. Интересно, что бабушка туда намешала?