Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил отец, глядя на меня в зеркало заднего вида, но я только покачала головой и отвернулась к окну.
В молочном магазине Фестера папа заказал для меня большую порцию мятно-шоколадного мороженого в сахарном рожке, а себе взял простой вафельный рожок с ванильным мороженым. Держа лакомство в руках, мы вышли на пляж и медленно побрели по дорожке, которая тянулась вдоль побережья. Погода была великолепной, и на пляже я увидела довольно много художников, которые, разложив свои мольберты, спешили запечатлеть лимонно-желтое солнце и белоснежные облака в небе над сверкающим голубовато-зеленым океаном.
В конце концов папа остановился возле парковой скамейки и сел, похлопав ладонью по месту рядом с собой.
Я послушно села и, болтая ногами, принялась лизать мороженое. Папа расправился со своим в один присест и, закинув в рот остатки вафельного стаканчика, скомкал в руках бумажную обертку. Промокнув ею уголки губ, он слегка подался вперед, свесив руки между коленями.
– Как я понял, сегодня в школе кое-что произошло, – начал он, предварительно откашлявшись. Смотрел он при этом не на меня; со стороны могло показаться, будто его чем-то очень заинтересовала чайка, которая опустилась на дорожку неподалеку. Пронесшийся вдоль берега порыв ветра раздул редеющие волосы на его макушке. – Так ты точно не хочешь рассказать, что случилось?
Я покачала головой и тыльной стороной запястья стерла с подбородка каплю растаявшего мороженого.
– В школе ничего не знают, меня вызвали потому, что этот мальчишка, хулиган, к тебе приставал. Но я-то знаю, что это не все. Вот почему я забрал тебя сегодня из школы. Думаю, нам с тобой есть о чем поговорить.
Чайка взлетела, отец проводил ее взглядом и наконец повернулся ко мне.
– Скажи, это ты сделала так, что тот мальчишка залез в помойку?
Мороженое чуть не застряло у меня в горле.
– Он меня обзывал и отнял у меня мои морские стеклышки, которые я нашла!
– Я спросил тебя не об этом, Молли. Это ты заставила своего одноклассника сидеть в мусорном контейнере?
– Никто не докажет, что это я! – воскликнула я.
– Верно, – согласился отец. – Но я-то знаю, что ты это сделала, и ты тоже знаешь. А это единственное, что имеет значение.
Мои плечи поникли. Я даже ногами перестала болтать.
– Как реагировали другие дети, когда это случилось?
– Они смеялись над Тайлером, а потом… – Я замолчала, разглядывая остатки мороженого в руке.
– Что потом? – вкрадчиво спросил он.
Я почесала коленку и облизала нижнюю губу.
– Потом Тайлер сказал, что это я его заставила, и они перестали смеяться.
Отец так плотно сжал губы, что они превратились в тонкую прямую линию.
– Они перестали смеяться, потому что подумали, что ты – странная? Не такая, как они?
Растаявшее мороженое потекло по моей руке.
– Наверное… – Я медленно провела кончиком языка вдоль надкусанного края моего рожка.
Отец вздохнул.
– Ты должна кое-что понять, Молли… Каждый раз, когда ты делаешь… делаешь что-то странное, необычное, другие дети рассказывают об этом своим родителям. А родители, в свою очередь, начинают обсуждать это друг с другом. Понимаешь, они обсуждают не только тебя, но и меня, и очень скоро весь город будет считать, что мы все — странные. Это очень нехорошо, потому что с некоторыми из этих родителей я работаю. Когда на меня начинают смотреть как на какого-то ненормального, как на урода, я… Я очень расстраиваюсь. А ты знаешь, что бывает, когда я расстраиваюсь?
Я покачала головой.
– Когда я расстраиваюсь, я не могу сосредоточиться на своей работе. Я начинаю совершать ошибки, и тогда меня очень быстро увольняют. Как видишь, я не виноват в том, что снова и снова теряю работу. А кто, как ты думаешь, виноват?..
Его взгляд буквально прожигал меня насквозь. Я несколько раз шевельнула губами, но не смогла издать ни звука. Холодное мороженое снова потекло по моей руке, и я вздрогнула.
– Я жду ответа, Молли.
– Й-я-я? – заикаясь, проговорила я, хотя вовсе не считала себя виноватой в том, что отец не мог нигде задержаться надолго. Если я получала плохую оценку на контрольной, это происходило потому, что я плохо подготовилась. Точно так же и папа… Если его отовсюду увольняют, это означает только то, что он не может делать свою работу как следует. Только это, и ничто другое. Ни я, ни мама здесь ни при чем.
И все-таки я почла за лучшее взять вину на себя. Если бы сейчас я ответила на его вопрос как-то иначе, папа «расстроился» бы еще сильнее.
Но пока он оставался спокойным. Правда, от его спокойствия у меня мороз бежал по коже. Ничего удивительного, что мама так его боялась. Интересно, подумала я, пытаясь унять сердцебиение, что он собирается делать дальше?
– Выброси свое мороженое, Молли.
– Ч-что? – Этого я точно не ожидала.
– Я сказал – выброси!
– Но я еще не доела.
– Ты не хочешь меня слушаться?
– Хочу, но…
– Тогда выброси сейчас же.
Я огляделась.
– Но здесь нет никакой урны!
Отцовское лицо стало жестким.
– И это очень хорошо, иначе я мог бы заставить тебя влезть в нее, чтобы ты на своей шкуре почувствовала, каково пришлось этому парню – твоему однокласснику! – С этими словами он вырвал у меня из рук остатки рожка и, размахнувшись, зашвырнул далеко в океан. Я так и осталась сидеть, широко раскрыв рот и сжимая в липких пальцах несуществующее мороженое.
Папа снова повернулся ко мне.
– Видела, как я его выбросил? Точно так же и ты должна раз и навсегда отказаться от своих дурацких фокусов. Спрячь их в самый дальний уголок своей головы, запри на замок и выброси ключ. Именно это я каждый день твержу твоей матери. Настал и твой черед научиться держать себя в руках.
– Я хочу научиться, но не знаю – как!
– Главное – захотеть, и тогда у тебя все получится. Но если ты не хочешь… – Не договорив, он поднялся и протянул мне руку. – Ну, идем. Пора домой.
Я нехотя взяла его за руку, и мы пошли обратно к машине.
Дома отец сразу направился в кухню, достал из холодильника бутылку пива и сорвал крышку. Я вошла следом за ним и, встав у раковины, стала мыть руки, которые были липкими от мороженого. Сделав несколько больших глотков прямо из горлышка, папа вдруг сказал:
– Ну-ка, пойдем…
Он двинулся из кухни в коридор. Я шла за ним по пятам, словно собачка, скрипя по полу подошвами своих кроссовок. Перед дверью стенного шкафа папа остановился и отворил дверцу.