Уитни решительно подавила желание броситься в его объятия ивместо этого вежливо улыбнулась.

— Доброе утро, — тихо обронила она. — Отправимся верхом илив экипаже? В конюшне полно лошадей, и вы можете выбрать любую.

— Боюсь, вам придется ехать одной. Мне необходима коляска,чтобы доставить на пикник всех этих дам, которые живут в постоянном страхеперед падением с лошади.

И, кивнув на темную тень около передней двери, пояснил:

— Клейтон поедет с вами и покажет, где мы собираемся.

Уитни, охваченная мгновенной паникой, почувствовала, какгорло перехватил комок разочарования, смешанного с тревогой. Просто невозможноповерить, что Пол оказался способен на такое! Поскольку он пригласил Уитни ипикник дается в ее честь, значит, просто обязан сам проводить ее! Кроме того,единственной из девушек в округе, боявшейся лошадей, была Элизабет Аштон.

Ужасная мысль ошеломила Уитни. Что, если Пол таким образом даетей понять, что не собирается играть роль ревнивого поклонника? Вчера вечеромон, вероятно, понял, что Уитни желает заставить его помучиться, и сегодняпоказывает, что ее уловка не удалась.

Сверхчеловеческим усилием Уитни заставила себя небрежнопожать плечами и улыбнуться:

— Жаль, что упускаете случай прокатиться! Слишком хорошийдень сегодня, чтобы тесниться в коляске!

— Клейтон покажет вам место, — повторил Пол, изучаяспокойное лицо девушки, и сухо добавил:

— Надеюсь, вы достаточно хорошо познакомились, чтобыназывать друг друга по имени?

Уитни оторвала взгляд от Пола и нехотя посмотрела в сторонуКлейтона, стискивая зубы от омерзения.

— Уверен, ваш отец не станет возражать, если Клейтон возьметодну из лошадей, — заключил Пол, шагнув к крыльцу, но на четвертой ступенькеобернулся:

— Позаботьтесь о моей даме! — окликнул он Клейтона и сел вколяску, оставив Уитни слегка умиротворенной и полностью сбитой с толку егоповедением. Сначала поручает ее попечению Клейтона, а потом галантно называет«своей дамой».

В ее смятенные мысли ворвался низкий баритон. — Доброе утро!— негромко приветствовал ее Клейтон, все еще стоя в дверях.

Проглотив не менее трех едких ответов, она ограничиласьпренебрежительным осмотром его костюма — безупречно белой сорочки, распахнутойу ворота, серых бриджей для верховой езды и сверкающих черных сапог.

— Вы ездите верхом? — ледяным тоном осведомилась она.

— Доброе утро, — повторил он подчеркнуто спокойно и вежливоулыбнулся.

Уитни сжала зубы и протиснулась мимо него на яркое солнце,предоставив ему следовать за ней или оставаться в доме — ей все равно.

Она решительно шагала по тропинке, ведущей в конюшню, слышаза собой его шаги. Однако на полпути он выступил вперед, загораживая дорогу, ивсе с той же улыбкой осведомился:

— Вы с каждым джентльменом, сумевшим украсть поцелуй,обращаетесь так неприязненно или только со мной?

Уитни облила его уничтожающим презрением:

— Мистер Уэстленд, прежде всего вы не джентльмен! Во-вторых,я терпеть вас не могу! А теперь прошу, дайте мне пройти.

Но Клейтон и не подумал. В задумчивом молчании он изучалгневное лицо девушки.

— Будьте добры отодвинуться и пропустить меня, — повторилаУитни.

— Постойте спокойно несколько минут, и я исполню вашупросьбу, но сначала хотел бы извиниться за вчерашний вечер, — невозмутимоответил Уэстленд. — Не могу припомнить, когда в последний раз извинялся зачто-то, поэтому у меня это может получиться не сразу.

Какой высокомерный, самовлюбленный павлин! Считает, чтоможет позволить себе с ней любые вольности и отделаться несколькими формальнымисловами извинения! Приказав ей «стоять спокойно», он весьма эффективноуничтожил добрые намерения Уитни выслушать его и поскорее покончить с этим.

— Я не собираюсь принимать от вас никаких извинений, удаютсявам они или нет! А теперь убирайтесь с дороги!

Лицо Клейтона потемнело от раздражения, и Уитни, почтифизически ощутив, как старается он сохранить самообладание, поспешно глянула всторону конюшни, словно ожидала, что кто-то оттуда придет на помощь. Тамоказался Томас, пытавшийся удержать Опасного Перекрестка, который фыркал иноровил отпрянуть.

И месть неожиданно приобрела образ свирепого вороногожеребца. Улыбка, обращенная Уитни к рассерженному мужчине, казаласьослепительно искренней.

— Мои манеры тоже были небезупречны, — призналась Уитни,отчаянно пытаясь изобразить раскаяние, хотя ей очень хотелось смеяться. — Еслижелаете принести извинения, я буду рада их принять.

Во взгляде его мгновенно промелькнуло подозрение, и Уитнипоспешно добавила:

— Или вы передумали?

— Не передумал, — негромко откликнулся он, приподняв ееподбородок. — Очень сожалею, что напугал вас вчера вечером. Поверьте, я ни зачто на свете не посмел бы причинить вам зло и очень хочу, чтобы мы сталидрузьями.

Уитни подавила страстное желание отбросить его руку ипритворилась, что обдумывает предложение.

— Если мы собираемся быть друзьями, значит, должны иметьчто-то общее, не так ли? Я, например, ужасно люблю ездить верхом. А как насчетвас? Надеюсь, вы неплохой наездник?

— Неплохой, — подтвердил он, окидывая ее холодным,оценивающим взглядом.

Спеша отделаться от столь тщательного осмотра, Уитниотстранилась и направилась к стойлам.

— Сейчас поищу для вас лошадь, — пообещала она. КлейтонуУэстленду придется сесть на этого жеребца или признать, что боится! Так илииначе, самолюбию его будет нанесен ужасный удар, и Уитни считала, что онзаслуживает все, что ему предназначается, до последней капли!

Уитни подбежала к Томасу, задыхаясь от волнения. Украдкойоглянувшись, она увидела, что Клейтон стоит всего шагах в пяти. Слишком близко!

— Велите немедленно оседлать Опасного Перекрестка, Томас.Мистер Уэстленд желает ехать сегодня на нем! — понизив голос до шепота,приказала она.

— Что?! — охнул Томас, воззрившись на Уэстленда. — Выуверены?

— Абсолютно! — кивнула Уитни, смеясь про себя. Томас,покачивая головой, повернулся и направился в конюшню. Чрезвычайно довольнаясобой, Уитни сцепила руки за спиной и зашагала к ограде загона, где уже стоялКлейтон.

— Я велела оседлать для вас нашего лучшего жеребца, —сообщила она.