еще ничего толком не начали, а я уже помеха для него. Таким как Корзун нужно быть холостяками, иметь девушку, с которой можно лишь напряжение сбросить.

Я не буду такой, я никогда не стану подстилкой, вроде Ангелины или моей матери. Лучше быть карьеристкой. Лучше быть одинокой стервой.

– Ты можешь объяснить, что здесь происходит? Ты зачем в нее вцепилась? Тебе заняться нечем? Работы мало?!

– Мне есть чем заняться! А вот ей нечем. Она мало того, что рыскала в твоем кабинете, так еще и слухи лживые про меня распускала, – наверное, не стоило жаловаться, но сейчас я себя не сдерживаю. – А еще она сказала, что ты тоже ее убаюкивал. Как и меня. И знаешь. Я поняла, что мне плевать! Я думала, между нами что-то настоящее, а я просто для тебя очередной спермоприемник! И таких у тебя будет еще много. А с ней ты никогда не разведешься. Никогда! А я просто дура, раз верила тебе. Теперь у меня клеймо шлюхи, теперь благодаря тебе и ей весь офис знает, чем мы здесь занимаемся! Василина меня оскорбила, сказала, что сделает все, чтобы ты меня уволил! А как я потом на работу устроюсь, ты подумал! Ты вообще о чем-то думаешь, кроме себя?! Молчишь?! Вот и молчи! Все верно, я сама виновата! Сама во всем виновата! А все потому не могла свою пизду прикрыть! – несет меня и несет, и я уже вскакиваю, кричу, бью его кулаками по груди, а потом вдруг снова оказываюсь на диване.

– Прекрасный спектакль, я почти прослезился…

– Что?

– Почитай пока, приду, поговорим, – кидает он мне черную папку и к двери уходит, а я ее обратно ему кидаю.

– Не нужно со мной разговаривать. Иди к своей жене! А я хочу быть просто секретаршей!

– Поздно, – поднимает он папку. – Просто секретаршей тебе все равно не быть.

Он подходит ко мне, берет за руку, сжимая как можно крепче, и тянет к папке, которую открывает.

– Читай, я сказал!

Оставляет в полном раздрае, злую, взбешенную. Из груди рвутся рыдания, и я закрываю лицо ладонями, поддаваясь слезам в полной мере, пытаюсь сквозь них разглядеть что же там в папке.

Ахаю, замечая документ.

Свидетельство о разводе Владимира Корзуна и Ангелины Корзун.

Прикрываю глаза и снова открываю, не веря, что это читаю.

Даже из файлика достаю, чтобы посмотреть настоящий ли он. И через несколько минут уже знаю его наизусть.

А потом вдруг возвращается Владимир. Закрывает дверь на ключ и идет к бару.

Наливает себе виски и залпом выпивает, затем оттягивает свой галстук и бросает его на стол.

– Будешь пить?

– Я не пью.

Он хмыкает и садится в свое кресло. Волком смотрит на меня.

– Эта бумажка ничего не значит. Ты отвратительно себя вел последние дни. Ты просто унизил меня… Ты и с ней так поступал? Ну и что ты молчишь?!

– Жду, когда истерику закончишь и сможешь отвечать на вопросы. Ты только первую страницу прочитала?

– Какие вопросы, – по телу холодок.

– Ну, например, почему ты не назвала при устройстве на работу свою настоящую фамилию.

– Что?

– Почему не сказала, что трахалась с отчимом? Почему ты не сказала, кто твой отчим? Почему не сказала, что Василина Дмитриевна мать твоего отчима? – стреляет он обвинениями как из автоматной очереди.

– Это не правда! – я даже не услышала все остальное. Сама мысль о том, что я трахалась с отчимом, показалась мне безумной.

– Что именно не правда? Твой отчим не Павлов Станислав Васильевич? Ты не работала у него на фирме? Не была на стройке?

– Все это так, но…

– Что «но», Полина! Почему ты не сказала об этом?!

– Меня бы не взяли на работу, меня бы никуда не взяли!

– Естественно! Но мне-то ты могла сказать?! За столько времени!

– Я не трахалась с ним. Никогда. Ты ведь знаешь! Ты был первым! Ты знаешь!

– А фотографии, которые мне прислали, говорят о другом. И трахаться можно по-разному, тебе ли не знать.

– Какие фотографии?

– Да посмотри ты чертову папку! Хватит строить из себя дуру!

Я тут же заглядываю дальше и вижу фото того, как «соблазняю» отчима. Я хотела, чтобы он поверил в мою преданность. Как раз за день до того, как его сдать. И кто-то очень удачно запечатлел это на камеру в доме, где больше никто не живет.

– Все не так, как кажется. Я не спала с ним.

– Так объясни мне, Полина, потому что я сегодня заплатил бешенные бабки, чтобы эта хуйня не вышла в сеть и на телеэкраны. Потому что тогда ни мне, ни тебе не отмыться.

– Боже… Я не думала, я не хотела, чтобы получилось все так… Я… – где найти слова. – Я думала, они охотятся за мной. Я думала, что ты защитишь меня от них.

– А как я могу защитить, если ни хрена не знаю! Как я могу хоть что-то для тебя сделать, если ты обманывала меня! Ты своим молчанием подставила всю нашу компанию, – он трет лицо ладонями и снова наливает себе виски.

– Это они тебя подставляют?

Он поднимает усталый взгляд.

– И ты, конечно, ничего не знала?

– Нет!

– Не знала, что тебя жене Грановски посоветовала взять Василина Дмитриевна. Не знала, что тебя с твоими знаниями сюда точно примут?

– Прекрати! Все не так!

– А как, Полина, как?! Ты переживаешь, что я трахал тебя не так, но ни разу не подумала, к чему может привести твоя невинная ложь?! Или может ты и трахала меня, чтобы мозги мне запудрить!

– Хватит! Ты сам в это не веришь! – голова кружится, и я снова сажусь на диван. Между нами несколько метров, но, кажется, разверзлась пропасть. – Я хотела просто работать, просто лечить маму и выучиться, понимаешь? И я точно не хотела с тобой спать! Я отказывала тебе!

– Или очень удачно играла роль недотроги…

– Да пошел ты! Ты еще просто не знаешь, что такое недотрога! Ты больше ко мне никогда не прикоснешься.

– Больно надо. Одной лживой твари в моей жизни достаточно!

– Отлично, – вскакиваю, готовая крушить все, что попадется под руку. Состояние близкое к истерике. – Тогда я ухожу прямо сейчас! Мог бы не разводиться ради меня!

Шагаю строго к двери, открываю ее, но возле виска появляется рука, толкает дверь и разворачивает меня к ней спиной.

– Но я развелся, Полина! Я на тебе жениться хотел, а ты…

– А что я?! Ты ничего не знаешь! Ничего обо мне не знаешь! Не трогай меня, я уйду прямо сейчас,