– Уйдешь? То есть почти уничтожила меня и уйти собралась? Нет, милая, ты никуда не уйдешь, и будешь каждый день выполнять задачу, на которую тебя сюда поставили…Будешь играть послушную маленькую секретаршу, которая умело раздвигает ноги…

Руку обожгло огнем, и я поняла, что ударила его. Хлестко, сильно! Каждое слово меня убивало, каждое отравляло то хорошее, что могло быть между нами. Могло. Да… Да, я солгала, но он, не разобравшись ни в чем, нашел козла отпущения и будет сливать в меня свой негатив. Хрен там плавал!

Он даже не дергается, лишь продолжает прожигать меня злым взглядом. А я отвечаю ему тем же. Чувствую, как от ненависти между нами воздух искрит.

Поднимаю руку снова, но он тормозит ее в воздухе.

– Скажешь, я не прав?

– Не прав! Ты ни в чем не прав!

– Тогда почему ты три дня терпела совершенно безликий секс? – что? – Ты как кукла поддавалась, стоило только захотеть. Разве не потому что тебе приказали меня ублажать, чего бы я не захотел. Настоящая Полина оставила меня без штанов в туалете ресторана. Если, конечно, это тоже не было постановкой.

– Да пошел ты, сволочь! Я думала, тебе плохо, а ты просто проверял меня! Ненавижу, ненавижу тебя!

– Взаимно, – ловит он вторую руку и над головой к двери припечатывает. – Может у меня судьба такая, жениться на лживых суках?

Последней мыслью было «при чем тут жениться» перед тем, как его губы накрыли мои, а тело вдавило в дверь. Он целовал меня как эти три дня, наказывал, насиловал рот языком. Но в этот раз я отчаянно сопротивлялась, я не могла позволить ему взять себя после того, что он мне наговорил, после того, что он мне сделал, но в какой-то момент я оказалась на полу, прижатая огромным телом, чувствуя, как его грубые пальцы рвут ткань последних колгот, как его пальцы находят влажные губки, и ненавидела себя за возбуждение, которое мною овладело, за слабость перед ним. Но как бы мне не хотелось снова испытать те волшебные ощущения, я не хотела становиться слабой, безвольной тряпкой, поэтому сделала то, что делала, когда отчим зажимал меня таким же способом. Когда брат считал, что я просто набиваю себе цену.

Я вытаскиваю руки из-под чудовища, отвлекаю внимание поглаживаниями шеи, чтобы он подумал, что я сдалась. А потом с силой ударила ладонями по ушам, полностью оглушая противника.

Володя откатился в сторону, и я смогла сбежать. Мне бы только кота забрать. Хотя нет, я ничего забирать не буду. Они все одинаковые и мне придется начинать все сначала. Где угодно.

Глава 30. Владимир

В ушах все еще шумит от удара. Но в обычной ситуации мне бы это не помешало остановиться. Сейчас скорее взыграл голос разума и стыд. Никогда не был насильником.

Но эта девчонка просто из себя выводит.

За какие-то недели въелась в мозг и стала главнее бизнеса, который я лелеял так долго.

Стоило увидеть эти фотографии, как она прикрывает глаза на поцелуй старика. Старика… Он чуть меня старше. Меня как подбросило. Все ее «люблю» и нежности в миг показались наигранными, вся ее любовь стала казаться лживой. Ведь и Ангелине я когда-то верил, верил, что нужен. Я должен был проверить Полину. А она даже не пикнула на мое скотское отношение. Даже не плюнула мне в лицо, когда развернул ее спиной и трахал без эмоций. А должна, должна была! Блять… Башка болит. Сильно бьет, явно не впервые.

Отчим ее так же домогался? Тоже на пол бросал и колготки рвать пытался, или она сама для него их снимала?

Но ее гнев, ее возмущение были настолько неподдельными, что я готов поверить, что она только моя. Конечно, готов, потому что она давно под кожей. Так глубоко сидит, что ничем ее не выведешь. Потому что развелся с женой так быстро, как никто никогда не делал. Потому что себе Полину хотел, семью с ней хотел. Дебил, реально…

Убежала. Далеко ли…

Поднимаюсь на ноги и иду к лифту, нажимаю кнопку нашего этажа. Нашего. Смешно. Открываю дверь своим ключом и окунаюсь в тишину.

– Полина!

Она либо прячется, либо сбежала к отчиму. А если решила сбежать, значит, реально есть что скрывать. И с надеждой снова кричу, чуть не запинаясь о кота:

– Полина!

Тут на телефон поступает звонок с поста охраны. И я плюхаюсь на диван. Значит, реально сбежать хотела.

– Владимир Прохорович, тут Куликова пытается уйти, брыкается, кусается. Может, сразу полицию вызвать?

– Ты скор на расправу, Санек. В кабинет ее ко мне. Сейчас разберусь.

Возвращаюсь на этаж, и почти сразу появляется пара ребят, которые держат поникшую Полину. Она смотрит волком, отпихивает парней и гордо проходит в кабинет. На ней пальто и сумка. Очевидно, что документы были всегда с ней, всегда была готова к побегу…

Я отправляю парней, сказав Сане:

– Об инциденте никто не должен знать. Завтра у меня к восьми, будешь рассказывать, как мать и падчерица конкурента оказались внутри компании.

Тот только глазами хлопает, а потом кивает и заходит в кабину лифта. Я же закрываю дверь и прижимаюсь затылком к полотну. Ударяюсь им. Раз, другой. Мне кажется, я теряю ориентацию в пространстве. Мне надо соображать, как компанию из задницы вытаскивать, а я думаю, как суку наказать, как передать ей свою головную боль.

– И куда ты собралась бежать? К своему любовнику?

– Куда угодно, только подальше от тебя! – вскакивает она, а я открываю глаза. Мелкая, бесявая, как она могла так искусно притворяться? И откуда сейчас это возмущение? Волнуется, что поймали на горячем?

– Поспешу тебя разочаровать. Пока я не разберусь во всем, ты никуда не поедешь. Если только сразу в тюрьму.

– Какую еще тюрьму? – прижимает она к себе сумочку.

– А тебя арестуют за шпионаж и соучастие в поджогах.

– Ты охренел? Какой шпионаж? Какую информацию я могла разглашать?

– А вот это я и собираюсь выяснить. Так что пока что будешь продолжать работать дальше.

– Я не останусь здесь и не буду исполнять ваши прихоти. Если у вас такая служба безопасности, которая не может людей нормально пробить, то при чем тут я.

И хоть в ее словах есть доля правды, все равно бесит, как она на меня смотрит, как будто реально ни в чем не виновата.

– Я свое слово сказал. Либо здесь, либо в тюрьму.

– Ты сволочь, – падает она на диван, а я хочу уйти