Мрак придержал верблюда, пустил шагом. Рыжая вот-вотсорвется, натянута как тетива! Конь уже подобрался, как зверь перед прыжком.Как только сумела изловить такого красавца да сперва еще руки успела развязатьтак быстро? Надо об этом подумать на отдыхе…

Олег увидел стрелу в ладони Мрака, сказал глухо, чтобыуслышал только он:

— Не надо. Она ждет.

— Кого?

— Нас.

— Это еще зачем?

— Скоро узнаем.

— Не лучше застрелить сразу?

Женщина смотрела надменно, почти привстала, так гордовыпячивала грудь, но крупнее все равно не выглядела. Правда, люди Леса помнили,что даже маленькие гадючки валят с ног быков.

Мрак и Таргитай начали поглядывать на волхва сперва снетерпением, затем недоумевающе. Волхв, который обычно вел переговоры, теперьмолчал, словно язык прилип к гортани или, как говорил грубый Мрак, его втянулов задницу. Мрак крякнул, прочищая горло, сказал громко, ни к кому не обращаясь:

— Гляди, коняги не испужалась!.. Бывают же такие храбрые.

Рыжеволосая игнорировала оборотня. Он видел ее в седле наболее страшном звере всего три дня тому. Ее глаза не отрывались от лица волхва.Олег вдруг сказал злым голосом:

— Мои травы растеряла?

Всадница хлопнула ладонью по притороченному мешку, Олегузнал свой, голос ее был надменный, холодный, как северный ветер:

— Среди караванщиков был походный маг. Я добавила его травытоже.

Олег кивнул, буркнул рассеянно:

— Покопаюсь на привале.

Она повернула коня, верблюд Олега пошел рядом, нависал, какдвижущаяся гора над холмиком. Лиска смотрела прямо перед собой, туда же вперилвзор и Олег. Друг на друга не глядели, но Таргитаю вдруг показалось, что важнеесмотреть в одном направлении, чем друг на друга, как всегда было у него сдевками.

Мрак и Таргитай ехали в полусотне шагов позади. Мракподозрительно ел глазами ее гордо выпрямленную спину.

— Что за разговор дурацкий? Ничего не пойму!

— Олег понял… вроде бы.

— Говорят так, будто заранее обо всем договорились! А мы стобой, мол, еще в соплях путаемся.

— Мрак, не страдай.

Мрак несказанно изумился:

— Это я-то страдаю? Тарх, я страдал, когда палец прищемил!Или когда верблюд… эта верб… мне на ногу наступила.

Таргитай вытащил дудочку, спросил с надеждой:

— Хошь поиграю?

— Шпарь. Только с верб… не свались. Пока до земли долетишь,заморишься.

Оба верблюда мерно покачивали горбами, шли неторопливо,бережливым шагом, рассчитанным на долгое одоление жаркой пустыни. Мрак иТаргитай тоже раскачивались, словно клевали носами. От верблюдов пахло кислымпотом, свалявшейся шерстью. Седла были неудобные, то ли женские, то ли длямелковатых людей. Мрака то и дело защемляло спереди, он видел, как иногдаморщился Таргитай, но старательно дудит, пальцы быстро бегают по дырочкампростой деревянной дудочки.

Раскаленное добела солнце сыпало искрами, что обрушивалисьна головы, как удары накаленного молота. Под копытами верблюдов плавился песок,уже разжаренный до оранжевого огня. Воздух был сухой, как над печью, выжигализнутри грудь, царапал горло.

У Таргитая от слепящего песка, которому ни конца ни краю,слезились глаза. Мрак ехал багровый, как вынутая из горна раскаленная заготовкадля меча, только что не сыпал искрами. Пот бежал ручьем, глаза покраснели,воспалились. Он пил чаще обычного, но все равно наотрез отказывался, какпредложил Олег, по-бабьи повязать голову платком.

Олег и маленькая женщина держались все так же впереди. Коньуставал, хотя нес почти невесомую воительницу. Верблюд Олега шагалневозмутимый, сухой, даже слюни и сопли не разбрасывал, берег для удобногослучая.

— Все равно не верю, — пробормотал Мрак. — Пырнет нашегодурня под ребро! Только и видели. Рыжие все такие.

— А наш Олег?

— Олег тоже хитрый. Но у него хоть глаза зеленые, как трава!А у нее желтые, словно песок.

— Мрак, у тебя уже и Олег дурень, хоть и хитрый.

— Всякий, кто с бабой связывается, — дурень. Редкостный,стоеросовый, доморощенный, круглый, непуганый.

Он первым заметил над виднокраем белое пятнышко. Оно росло,темнело, ползло прямо на них. Подул ветер — горячий, злой, бросил крупинкиобжигающего песка в лица. Таргитай пугливо закрывался локтем, а Мрак растянулгубы в торжествующей усмешке. Еще потопчут зеленый ряст!

Гроза налетела с южной торопливостью. Небо одним взмахомпотемнело. Раздался грохот, перешел в сухой злобный треск, будто боги рвалидруг у друга чистые простыни. В напряженном, как Мрак перед прыжком, воздухеслепяще-ярко вспыхивали белые молнии — рогатые, ветвистые, похожие на белесыекорни дерева.

Впереди между небом и землей встала серая мерцающая стена.Верхушки барханов словно закипели, размылись. Стена начала стремительнонадвигаться на людей. Изогнутые вершинки барханов исчезали, их сминало,втаптывало, размывало.

Олег обернулся, закричал:

— На землю! Быстро!

Мрак и Таргитай еще переглядывались, а волхв уже соскочил,держа верблюда в поводу, одним движением сдернул рыжеволоску. Она началаотбиваться, однако Олег бросил ее на песок, навалился сверху. Мрак хмыкнул:

— А еще волхв!.. Ясное дело, под дождиком все оживает. Щепкана щепку лезет.

— А зачем нам слезать? — удивился Таргитай.

— Волхву виднее. Вдруг что-то ритуальное? Потом узнаем.

Спрыгнул нехотя, лицо было такое, что если потом непонравится, то волхву достанется на орехи и на желуди. Таргитай соскочил,покатился с песчаного склона.

Серая стена надвинулась стремительно. Нижняя часть былаоранжевой от взлетающего под ударами падающей воды песка. За стеной внеобъятной толще угадывались частые сполохи молний. Там ревело, гукало итрещало.

Таргитай истошно взвыл; ледяная вода обрушилась с такоймощью, что вмяло в рыхлый песок по уши. Он отплевывался, жадно хватал ртомвоздух, но вокруг была только падающая вода. Зашипело, взвились струи пара, наего разжаренных плечах тоже шипело, но скоро он заледенел — вода падала изнебесной проруби. Очутившись между барханами, встал на четвереньки, намотавповод на кулак — одуревший верблюд пытался бежать, словно дождика не видел. Отгрохота раскалывалась голова. Земля подскакивала как конь, дергалась, билакопытами.