Некрупная ящерица перебежала дорогу. На вершине барханаповернулась, внимательно посмотрела на людей. Мрак насторожился, потянулся клуку. Ящерица зло пискнула, задрожала всем телом, быстро-быстро погрузилась вгорячий песок.

— Это ящерица, — сказал Олег настойчиво. — Просто ящерица!

— Такая здоровая?

— Лиска била крупнее. Тут вообще бегают ящерки с кабанов.

— Ладно, а теперь объясни мне во-о-он ту штуку.

Олег долго всматривался в темную точку на синем небе.Таргитай тоже загляделся, едва не свалился с верблюда.

— Просто орел, — сказал Олег менее уверенно.

— А пошто второй день парит, как голодная ворона?

— Это другой. Отсель не разглядишь даже ты. Надеется, чтовот-вот откинем копыта, нажрется от пуза. Простой орел-стервятник!

— Может быть, просто, как раз для Тарха, а может быть, ещекак не просто.

— Для тебя?

— Для тебя. Я не просто простой, я даже очень простой.Простее не бывает. Стервятник, говоришь?

— Да.

— Гм… неужто только Лиску есть будет?

Горы горячего песка сменялись холмами и даже холмиками,изредка под копытами гремела накаленная земля. Но даже когда двигались потвердому, все равно взор упирался в те же бесконечные горы горячего песка.Верхушки дымились: ветер сдувал песчинки, те падали сразу за гребнем. Мрак неверил глазам, видя, как легкий ветерок перетаскивает исполинские горы песка.Они двигались, двигались, двигались — неумолимые, тяжелые, мертвые, и хотя онне любил заглядывать в день завтрашний, мурашки пошли по спине, когдапредставил на пути этих песчаных гор людный город, поля, каналы, озера.

Встретили еще два оазиса. С заново наполненными флягами ибурдюками пустились в последний переход. Рыжеволосая хмуро указывала Олегунаправление, только Олегу. По ее словам, до убежища пустынного мага осталось рукойподать. Мрак исподволь проверял, через Олега, правда, но маленькая какпустынный зверек женщина называла даже кусты и норы, что попадутся по дороге.Что-то в этом поразительном знании тревожило Мрака, чересчур хорошо знаетПески, человеку такое не дано. Он мучился, не в состоянии выразить своиподозрения Олегу.

— А ты уверен, — спросил он наконец, — что пустынник вообщеесть?

— Ну… а почему нет?

— Гольш чересчур спешил сбагрить нас. Как угодно и кудаугодно, только бы увели с собой грозу. И эту рыжую — тоже.

Олег пугливо оглянулся, словно тяжелые тучи гнались следом.Мрак невесело скалил зубы. Лучше гроза, чем нещадно раскаленное небо. Потвыедает глаза, голова раскалилась, как котел на костре. Воинственная рыжухакак-то обронила, что в этих краях все, даже мужчины, носят бабьи платки,спасаясь от солнца, но Мрак сразу понял, что девка над ними смеется. Он непонял и киммерийского обычая носить шапки, но в каждой стране свой покон.

Чем ближе оказывались к пустынному магу, тем дерганнеестановился волхв. Таргитай ехал на своем «авось», играл на дудочке и не думал одне завтрашнем. Мага пустыни может не оказаться вовсе или окажется совсем нетаким, как описал Гольш. Ведь и коней купили не так, как обещал Гольш. ОдинМрак доволен: деньги мага сохранили да еще и добавили!

Когда солнце опускалось за барханы, вдали блеснула искорка,кольнула в глаза. Олег завозился в седле, вытягивал шею, как гусь за сливами.Мрак нетерпеливо бросил:

— Да вижу-вижу! Если хатка, то уж больно прибитая.

— Хатка, — заверил Таргитай, он едва не повизгивал отсчастья, горячий песок и знойный воздух высушили мясо, он ехал худой иобугленный как головешка. — Гольш все предсказал точно!

— Как и коней, — напомнил Мрак.

Солнце опустилось, бархан выступал темным краем на багровомнебе. Полная луна светила ярко, как глаз молодого кота. Небо потемнело,проступили блеклые звезды.

— К ночи будем у мага, — сказал Тарх мечтательно.

— Держи карман шире, — сказал Мрак грубо. — Так тебя ипустит средь ночи! Громобой кровную родню зашибет, ежели разбудить впотьмах. Амы не родня вовсе.

— Я бы пустил, — сказал Таргитай с жаром. — Как можно непустить?

— Ты, дурень, и свое отдашь, только бы чужого не брать.Вовсе ворота не запрешь, чтобы с печи не слезать!

Миражи пытались увести в сторону, поднимались в небо илиуходили в Пески. Мрак косился на Лиску, но та упорно указывала Олегу в сторонуневзрачного оазиса, который видел пока только он, самый зоркоглазый. Указывалачересчур точно. Похоже, девка тоже видит пальмы и домик, но почему-то скрывает.

Наконец вместо миражей появились три хилые пальмы —низкорослые, чахлые, полумертвый кустарник, зеленая лужайка с жесткой травой.Маленькая хатка, у полян собачьи будки просторнее, стоит на солнцепеке. Сквозьдырявые стены Мрак с содроганием углядел вместо постели кучу грязного песка.

Олег проговорил потрясенно:

— Сей маг черпает мощь прямо из солнца!

— Значит, добрый, — сказал Таргитай с облегчением.

Мрак проворчал зло:

— Ежели дурной, то надолго. Это у нас солнце доброе, а ночкалихая! Здесь все наоборот.

Таргитай жалобно проблеял:

— Разве над всеми землями и народами не одно солнце?

Мрак в затруднении посмотрел на волхва. Олег ответил нехотя:

— Прост как дрозд, только не чирикает. Здешнее солнце вовсеозверелое, на людей и все живое кидается. От него всяк хоронится. А ночью изнор прыскает, звездам радуется…

Из-за пальм вышел, тяжело ступая, очень худой мелкокостыйчеловек. Прожаренный солнцем, он показался неврам обугленной головешкой. Знойвытопил жир, а горячий ветер иссушил мясо — человек походил на скелет,обтянутый темной кожей. Из одежды на нем была только грязная набедреннаяповязка, другая тряпка окутывала голову. Он нес, уперев в живот и слегкаоткинувшись, серый валун с доброго кабана размером.

Мрак подобрался, ощетинившись, смотрел то на валун, то натощие руки пустынного человека. Глаза мага, глубоко запавшие, черные как ночь,стегнули по пришельцам из пещер черепа огненным кнутом.

— Приветствуем тебя, великий маг! — крикнул Олег поспешно.Он неуклюже полез с верблюда, соскользнул по грязному боку, едва не упал врыхлом песке. — Наслышаны о твоей великой мудрости… даже в нашем Лесу!

— Там просто в лапти звонят, — пробормотал Мрак едва слышно.— От Тарха насобачился, что ли? Тот брешет, конь оглядывается.

— В Лесу? — спросил человек шершавым как песок пустыниголосом. — Что это?