— Ох, и зря ты так… — Послал воздушный поцелуй ведьме. — Готовься спасать свои трусики от наводнения. — Сделал последний спокойный вздох.

Поля

Я была уверена, что он откажется или просто завалит меня на кровать сразу после возвращения домой. Честно говоря, я бы сильно не сопротивлялась. Дались мне эти рестораны! Любопытные женские взгляды на Леху, он сам — как самый дорогой торт в кондитерском отделе, и ревность.

Даже в учебном классе одна штука так не бросалась в глаза, как в ресторане среди разодетой публики. Леха был люксом. Суперсамцом. Венцом, мать ее, природы. Его облизывали глазами дамочки от восемнадцати до бесконечности. Будто случайно, терлись официантки. А во втором ресторане при взгляде на него постоянно глотал слюну молоденький бармен.

В третьем ресторане я бы точно умерла от ревности. Но Крамер согласился на дурацкий стриптиз (ума не приложу, как эта мысль вообще пришла в голову). Привез меня домой, и сейчас… от вида потрясающей упругой мужской задницы, которая в такт музыке двигается перед глазами, моя вагина готова была всосать трусы.

Я никогда в жизни никому об этом не признаюсь. Скорее наложу на себя руки, чем выдам тайну, но сукин сын Леха был рожден для стриптиза!

Да-да! Этот брутальный мэн, который утром строил гвардию работников, днем гонял официантов и истязал меня своей бешеной харизмой, оказался талантливее Ченнинга Татума времен «Супер Майка».

Можно было вечность смотреть, как он с пошлой улыбкой расстегивает рубашку. Медленно, заставляя меня облизывать губы после каждой пуговицы. Как по одному стягивает рукава, обнажая сильные руки с вздутыми венами. Как поворачивается боком, разрешая в профиль полюбоваться идеальным прессом с кубиками и до безумия эротичными V-образными косыми мышцами…

Как медленно проводит ладонями по широким плечам. Будто разминает, но все в такт. Двигает тазом вперед, напоминая фрикции. Быстро трахает воздух. Сексуально до ужаса! И, словно тигр, пружинящей походкой направляется к барной стойке.

Уже на этом моменте нужно было сказать «стоп» и откинуться на спину. Внизу живота закручивался торнадо. Для оргазма, наверное, даже член не понадобился бы. Все эти пошлые движения, сияющие золотом в свете луны мышцы, голодный взгляд… Казалось, еще минута, и кончу вприглядку.

Но вот рту все так пересохло, что даже застонать не могла. Как бракованная. Лишь сильнее стискивала колени. До синяков. И смотрела…

А Леха не щадил.

Когда песня заиграла по второму кругу, пришел черед брюк. С ними, в отличие от рубашки, он не тянул. Со звонким шлепком резко вытащил ремень из петель. Несколько раз расстегнул и застегнул молнию на ширинке. Погладил внушительный бугор за ней. И, развернувшись задом, стянул брюки со своей каменной пятой точки.

Не знаю, как я усидела на месте и не уплыла на волне из смазки к нему. Душа так и требовала броситься к этим сильным длинным ногам. Тело поколачивало от перевозбуждения. И только Леха, казалось, ничего не замечал.

Расслабленно двигался в такт музыке. Играл мышцами. Как опасный хищник приближался ко мне.

— Жива, детка? — вильнул пахом в паре сантиметров от моего лица. Так близко, что можно было рассмотреть обтянутый тонкой тканью ствол с массивной головкой. Вдохнуть аромат.

— Да, — прохрипел чей-то чужой голос.

— Продолжать, сладенькая? — Провел пальцем по резинке, немного оттягивая ее.

— Дальше…

Напоминая себе, что сдаваться нельзя, я с трудом облизнула пересохшие губы.

— Хорошо, но где ты видела бесплатный приват? — Леха пустил в ход тяжелую артиллерию — на несколько секунд приспустил трусы вниз. Погладил себя. И снова спрятал раздувшееся совершенство.

Гад, видимо, решил убить меня.

— Что?..

— За все нужно платить, детка. — Перед глазами оказалась попа. Выпуклая, твердая, изученная моими губами вдоль и поперек. Совершенная!

— Боюсь, ты для меня слишком дорогой стриптизер.

Я попыталась дышать медленнее. Изо всех сил сдерживала себя, но эта картинка впереди, это искушение разметом XXL…

— А кто говорит о деньгах? — Глянув за спину, Лешка, казалось, облизал меня глазами с ног до макушки и остановился на груди. На несчастных «двоечках», которые от возбуждения готовы были продырявить бюстгальтер и платье.

— Это будет какой-то двойной стриптиз. — Несмотря на туман в голове, я поняла его хитрый намек.

— Это будет мотивация. — Он взял мою руку. Приложил к своему паху и двинул ягодицами так, что я сосчитала пальцами каждый горячий сантиметр. — Давай же, родная.

Теперь меня тряхнуло уже по-крупному. Тяжелая огненная волна прокатилась по позвонкам. Прибоем ударила между ног, заставив раздвинуть колени.

— Только грудь. — Мозг заволокло густым маревом.

— Покажи моих девочек. — Он повернулся.

Уже совсем не соображая, я сдалась. Пальцы заскользили по ряду из пуговиц. Одну за одной освободили от петель и распахнули платье до пояса.

— Мало. Покажи мне себя. — Мужские бедра снова начали делать в воздухи толчки. Чуть раньше, издалека, это было красиво. Черт… это было потрясающе. А сейчас, вблизи, оказалось убийственно.

Я буквально кожей чувствовала все эти перекаты. Замечала, как дергается за тканью боксеров член. И шизела.

Зря! Очень зря я напросилась на этот стриптиз. Старый добрый секс был в сотню раз милосерднее, чем это эстетическое самоубийство. Уже сейчас мы оба лежали бы без сил и без пары сотен калорий.

— Не робей! — Леха сам положил мои онемевшие пальцы на чашки бюстгальтера и помог стянуть их вниз. — Да. Ты охуенная.

Взгляд опалил соски, и между ног словно что-то прострелило.

— Хорошая девочка, послушная. — Мужские пальцы зарылись в моих волосах. — А теперь засунь пальчики к себе в трусы и потрогай мои любимые складочки.

Все еще затянутый в ткань пах коснулся одной щеки, ласково, гладя. Потом другой.

— Может, ты сам… — Музыка, как и мое, терпение закончилась.

— В заказе значился только на стриптиз, — паршивец еще как-то умудрялся шутить.

— К черту заказ!

Между ног было уже больно. Собственная безумная затея обернулась пыткой. Кому-то следовало поставить точку.

— Уверена? — раздалось совсем глухо.

Не дожидаясь очередного вопроса, я сама потянула вниз боксеры и откинулась на матрас.

— Только посмей мне отказать, — ловко избавилась от собственного белья.

Поля

«За все в жизни нужно платить!» — хорошее правило, только действовало оно почему-то лишь в отношении хорошего. За плохое никто особо не расплачивался. Складывалось впечатление, что байки про бумеранг были придуманы исключительно для того, чтобы пугать детей.