Томас при этой мысли напрягся. Рэйвенскрофт внимательно посмотрел на них обоих:

– Нам всем было бы гораздо легче, если бы вы оба исчезли в вашем невидимом мире.

Его дочка крепче стиснула руку Тома.

– Не дождешься, – она дерзко взглянула на своего отца. – Я и сама знаю, где здесь можно неплохо укрыться. Что уж я, за всю свою жизнь в этом доме и место под несколько схронов не подобрала?

Рэйвенскрофт выставил перед собой руку:

– Только где именно, лучше мне не говори. – И снова улыбнулся: – Ну, тогда удачи и, наверное, увидимся утром?

* * *

После того, как они ушли, лицо Джона Рэйвенскрофта превратилось в мрачную маску, словно он готовился ринуться в бой. В сущности, так оно и обстояло. Эти двое наверняка будут кропотливо дознаваться насчет кровавой бойни, следы которой все еще лежали возле передних ворот поместья. Допрос как пить дать займет много часов; хорошо, если до постели удастся добраться хотя бы к рассвету.

19

Джанет взяла Томаса за руку и повела по длинному, устланному ковром коридору вдоль западного крыла. На полпути она толкнула какую-то дверь – по виду простой стенной шкаф с различными средствами для уборки, составленными вдоль стен. Секунду-другую Джанет возилась с защелкой, неразличимой в деревянных перильцах, опоясывающих нишу на уровне пояса. Внезапно из-под пола донесся рокот вращательного механизма, и часть стены отодвинулась, открывая узкий проход к металлической лестнице, которая спускалась в полную темноту.

Поставив ногу на ступеньку, Джанет обернулась и, заметив на лице Тома легкую растерянность, ухмыльнулась:

– Недооценивать упрямое любопытство девушки – большой просчет.

Секунду спустя они стояли в кромешных потемках; чувствовалось только, что под ногами твердый каменный пол. Щелчок выключателем высветил комнату без окон. Джанет прошептала:

– Мне было двенадцать, когда я обнаружила эту комнату и сразу ее застолбила.

В дальнем конце узковатого помещения стояло плюшевое кресло, а возле него столик с настольной лампой. У стены располагалась большая удобная кровать с горкой подушек и одеял. Грубую каменную кладку стен прикрывали замысловатые гобелены. Каменные плиты пола были застелены толстыми восточными коврами, что придавало комнате уют. Одну из стен от пола до потолка занимал большой стеллаж с книгами, журналами и настольными играми.

Глядя на улыбающееся лицо Джанет, Том впервые заговорил:

– У нас в доме тоже было такое укрытие. Мы использовали его для контрабанды виски, а иногда и пересиживали в нем религиозные гонения. Но в плане удобства наше, конечно, вашему и в подметки не годилось.

Джанет пожала плечами.

– Я провела здесь столько дней и ночей за чтением, в мыслях и грезах, как будет выглядеть мое будущее. – Она смущенно зарделась. – Только все те грезы к реальности и близко не подходили. И уж я точно не представляла, что в одном из моих вариантов будущего мне встретится кто-нибудь такой, как ты. – Джанет кашлянула и добавила: – Поверь, здесь нас точно никто не найдет.

Томас тепло улыбнулся:

– Джанет, я верю тебе всей душой.

Она села на мягкую кровать и, тщательно оценивая то, что видит на его лице, спросила:

– Если ты мне в самом деле доверяешь, скажи: кто ты на самом деле?

Устроившись рядом, Томас заговорил:

– Джанет, прими одно: сердце мое теперь принадлежит тебе, а с ним и моя душа. Знай также, что я буду использовать все свои какие ни на есть дарования, чтобы защищать и служить тебе, пока ты живешь на этом свете.

Джанет снова зарделась, но упрямо продолжала свой допрос:

– Но кого я должна за все это благодарить? Кто ты?

Том некоторое время молчал, собираясь с мыслями, а затем повел рассказ:

– Это был великий день, теперь уже давний-предавний. Я охотился… Занятие, выбранное мной не по своей воле, но по настоянию отца. День тянулся нескончаемо долго, и вот уже близился к закату. А мы еще так никого и не добыли – не то что оленя, но хотя бы лисицы или даже приблудного зайца. Правда, на тот момент эти бедные создания никак не утолили бы кровожадности моего отца.

Лошади были на последнем издыхании, когда в отдалении мы наконец заметили оленя – огромного! – и погнались за ним. Глаза моего отца зажглись безумным светом; он, казалось, уже видел, как рогатая голова того оленя уже красуется у него на стене в качестве охотничьего трофея.

Я держался впереди, пытаясь уберечь своего распалившегося родителя от какой-нибудь травмы. И тут сам в запале бездумно дал своему коню шпоры, а тот, измученный, подо мною споткнулся. Я вылетел из седла, успев подумать лишь об острых камнях, что сейчас неминуемо встретят меня на земле внизу.

– Ой, – поморщилась сочувственно Джанет. – Наверное, было жутко больно?

Рыцарь ненадолго смолк, вспоминая своего отца и их последнюю совместную охоту.

– Нет, потому что оземь я не ударился. Меня подхватили чьи-то сильные руки, и когда я оглянулся поблагодарить своего неожиданного спасителя, то увидел самую красивую женщину, которую когда-либо лицезрел – до недавнего времени. Королеву Страны Летних Сумерек.

Словно готовясь услышать худшее, Джанет обеими руками вцепилась в одеяло, пристально глядя на Томаса, который продолжал:

– Она привела меня в свой дворец из мрамора и розового камня. Там я был поражен окружающей меня красотой, но больше всего ею самой. – Томас сделал паузу, тщательно взвешивая слова. – Джанет, ты должна меня простить, но я стал ее любовником. Кажется, всего одним из длинной череды многих.

Голос Томаса дрогнул от вопроса, который, похоже, он сам не раз задавал себе прежде:

– Не знаю, отчего она выбрала именно меня. Может статься, что когда ты живешь почти вечной жизнью фэя, то быстрое, жаркое биение человеческого сердца влечет тебя неодолимым соблазном.

Джанет подалась ближе и прошептала:

– Возможно, это произошло как раз из-за того, кто ты есть – рыцарь тех давних времен – независимо от того, носишь ты доспехи или нет.

Он пожал плечами.

– Но по мере того, как все дальше тянулись годы, на сердце у меня становилось неспокойно. Я начал использовать всякий предлог, чтобы отлучиться с ее двора. На охоту, за приключениями. Выслеживал в горах гоблинов. Сражал великанов в великом лесу, что покрывал большую часть ее сумеречных земель.

И вот настал день, когда я, вернувшись, не застал ее больше на великом троне. Несмотря на все мои поиски, я так и не нашел ни ее, ни кого-либо из ее двора. Тогда меня отправили сюда, в мир бренных, где я родился, чтобы разыскать ее. И ступая по следам отрадных воспоминаний