– Не пообещаю, – и она со стоном вдохнула побольше воздуха в грудь, потому что Глер коснулся её губ, притянул к себе. Его ладони на её пояснице, и её нога на его бедре. Так всё близко, так рядом, что страшно. Ужасно страшно и прожить эту ночь, и встретить утро. Потому что невыносимо, мучительно и ясно как день – они друг другу только заболевание, никак не будущее.

Они друг другу – одержимость.

– Я вас люблю, – тихо и честно сказал Глер, остановившись и переведя дух. – Знайте это, что бы ни случилось.

– Ох, – только и смогла ответить Эмма, прижала руки к губам, но он их отнял.

– Тише… я вас этими словами ни к чему не обязываю, верьте мне. Просто говорю. Эмма, я вас люблю. И это правда.

– Но я…

– Не говорите ничего в ответ, хорошо? Сейчас не время. Вы подумайте. И может быть однажды…

Она кивнула, потянулась и крепко обняла его шею.

“Я люблю его… я так его люблю!”

“А я говорил!”

Под утро они ещё не спали. Говорили о разном, никак не могли наговориться, и ругали собственную глупость, но ничего поделать не могли.

– А я вас так по дороге ругала…

– За что?

– Ну вот почему нас нашли? Как вы считаете?

– Потому что я плохо зашифровал письмо, – вздохнул Глер, и обнял Эмму крепче.

Она лежала к нему спиной, и подбородок Глера упирался как раз на её плече, а руки сжимали её талию.

– Вот и я так подумала. Но… с другой стороны… я украла сумку.

– Кстати, где она? Я не видел её с того момента, как мы были на вашей даче…

Глер привстал, опираясь на локоть, и Эмма пришлось перекатиться на спину, лишившись опоры.

– В том то и дело… я не знаю. Может ли быть такое, что отец обнаружил пропажу яхты…

– А офицеры, что преследовали нас, нашли сумку…

– И все просто сложили два и два. Святые силы, мы просто ужаснейшие аферисты на планете! И нас точно-точно найдут!

– Не говорите так, – Глер взял её руку и поцеловал костяшки пальцев. – Это всё пройдёт. В конце концов… вы – моя жена, а с такой женой никак нельзя пропасть! Это же настоящее золото!

– Ох, вы мне льстите, – рассмеялась Эмма. – И я вам пока только не-вес-та.

– Давайте хоть часик поспим, невеста.

– Давайте, – кивнула она, с тоской глядя в крошечное чердачное окошко, покрытое пылью. – Уже светает… А так бы хотелось валяться до обеда и никуда не спешить. И не уходить с этого чердака, – она сладко потянулась, чувствуя, как затекли все мышцы.

– Мы скоро доберёмся до Нортона.

– И снимем там комнату!

– Целый номер для молодожёнов, хотите?

– На все наши деньги? – расхохоталась Эмма.

– Гулять так гулять!

И Глер снова лёг рядом, снова обнял тоненькое, будто для него созданное, тело Эммы и провалился в недолгий мирный сон.

Глава, в которой всё стало иначе

– Именем короля… если вы покрываете преступников… вы будете считаться… соучастником.

Эмма зажала рот рукой, и по её щекам были готовы уже побежать слёзы, но воля была сильнее. Силы ещё оставались. Оставалась призрачная надежда, что спасётся кто-то один.

– Бегите, Глер, – шепнула она, и сердце её будто бы в ту же секунду разбилось.

Всё началось минут десять назад, не больше. Нежданные гости нарушили тишину постового домика. В крошечное окошко было хорошо видно, что прибыли офицеры, что их пятеро, и трое остались ждать на улице. И ужас подкатил к горлу тошнотой, потому что спасения тут нет и быть не может. Нельзя подставлять человека, давшего кров и еду. Никак нельзя.

И убегать уже будто некуда.

Единственное, о чём жалела Эмма, что не успела провести с Глером ещё немного времени… её оборванец, её чёртов бродяга, детектив, не аристократ – должен уйти.

Те несколько секунд, что они провели наедине, казались вечными и бесконечно недостаточными, но такими необходимыми, что дыхание застревало в глотках.

– Бегите, обещайте, что вернётесь за мной…

– А вы меня ждите, вы обещали.

Эмма спускалась с чердака так, как не делала этого в гостиной своего отца перед толпой высокопоставленных благороднейших гостей.

Она придерживала грязные шёлковые юбки, будто это был великолепнейший наряд. А голову держала высоко и ровно, не дав себе ни обернуться, ни дать слабину и хотя бы нахмуриться.

“Ох, Глер, беги, прошу тебя… Я не сказала тебе главного, чтобы ты смог сбежать!”

“Всё кончено?!”

“Мне почём знать?..”

“Мы пропали?”

“Нет. Аристократки не пропадают, если не захотят”.

Эмму увозили из Нардинского леса, и ехала она с комфортом, а мечтала оказаться на той лошадке, что надрывалась под двумя наездниками, и проклинать судьбу и Глера за то, что вынудил передвигаться с такими неудобствами.

– Леди, вам нужна помощь? – голос пожилой компаньонки, которую предоставила служба королевской стражи Нардина, вызывал раздражение, и Эмма только и сделала, что дёрнулась в ответ.

Она не спустилась, пока не увидела, что Глер бежал.

Он выставил хлипкое окошко, спустился на землю, благо приземистый домик позволил сделать это почти бесшумно, и, обернувшись лишь трижды, скрылся в лесу. Спустя пару секунд даже ветви перестали трепетать там, где Глер искал тропинки для бегства.

– Вы, должно быть, в ужасе, такой кошмар! – и компаньонка, имени которой Эмма не запомнила, протянула очередную склянку с зельем.

Этими зельями леди Гриджо поили уже не в первый раз за какой-то час пути. Стража, решившая, что Эмма находилась под воздействием чар, торопилась избавить несчастную от наваждения до того, как она попадёт к отцу.

Никто, вопреки страхам, не решил, будто Эмма по своей воле попала в переплёт. Тот факт, что из домика её отца