– Прости. Зря я пришел… Но у меня шок.

Диджей снял ботинки, опираясь о дверной косяк и оставляя на белом дереве кровавые полосы.

– Что произошло?

– Не знаю, как это получилось… или… как-то все сложно… короче, я повздорил с одним алкашом в баре, он увязался за мной, упал и порезался. – Диджей робко взглянул на Рекса. – Кажется, он серьезно ранен.

– Насколько серьезно?

Диджей зажмурился, и Рекс увидел, что кровь у него даже на веках и ресницах.

– Прости, что втягиваю тебя в это… – прошептал Диджей. – Я же хотел держать тебя на расстоянии от всего, что… Черт.

– Рассказывай, что там было.

Диджей, не отвечая, прошел мимо Рекса в гостевой туалет в холле и принялся отмывать руки. Красная вода сначала стала розовой, потом прозрачнее, сотни пятнышек остались на кафеле за смесителем.

Диджей отмотал туалетной бумаги и вытер лицо. Смыл, посмотрелся в зеркало, тяжело вздохнул и повернулся к Рексу.

– Наверное, я запаниковал. Не знаю. Я просто ушел оттуда и сел в машину, когда услышал, что едет “скорая”.

– Не так уж здорово, – вполголоса заметил Рекс.

– Я только не хотел… чтобы ты пострадал из-за этого, – попытался объяснить Диджей. – Нельзя этого допускать, особенно сейчас, когда у нас есть инвестор, когда все по-настоящему начинается.

– Я знаю, но…

– Лира дома. Я не знал, куда податься, и приехал сюда.

– Подумаем, что делать. – Рекс провел рукой по лицу.

– Мне бы позвонить в полицию и все рассказать… Не думаю, что нам это чем-то грозит, я ведь ничего не сделал, моей вины нет. – Диджей зашарил в карманах, ища телефон.

– Погоди. Расскажи все, как есть… мы выкрутимся.

– Почему все стало так сложно… я хотел только зайти в пивную в Аксельсберге и…

– Что ты вообще там делал?

На кухне Диджей опустился на стул, стоявший у обеденного стола. Вода для чая давно вскипела, и от кастрюльки пахло раскаленным металлом.

– Иногда мне надо посидеть в таком месте, где я никого не знаю, – объяснил Диджей.

– Могу понять. – Рекс налил в горячую кастрюлю свежей воды.

– Сегодня началась ненужная ссора, мне пришлось уйти, – продолжил Диджей и оперся на локти. – Но тот алкаш потащился за мной, хотел подраться. Все кончилось тем, что он упал в витрину и порезался.

Диджей снова откинулся на спинку стула, пытаясь дышать спокойнее. На столе остались кровавые следы от рукавов его куртки.

– И теперь кровь здесь, – сказал Диджей. – Надо вымыть все, пока не вернулся Самми.

– Он может вернуться только утром.

– В машине тоже, наверное, все в крови, – прошептал Диджей.

– Я спущусь, а ты пока прими душ, – предложил Рекс.

– Не надо. Что, если кто-нибудь тебя увидит? Держись от этой истории подальше. Я займусь машиной утром, когда Лира будет в колледже.

– Я все же не понимаю. – Рекс сел напротив Диджея. – Вы подрались? Драка все-таки была?

Глаза Диджея, в красных кольцах, блестели.

– Ну, он был пьян, еле стоял на ногах и требовал, чтобы я вернулся… и я пытался удержать его, чтобы он не повалился в витрину.

– Насколько все плохо?

– Он порезал шею. Я не уверен, что он выкарабкается…

– Но ведь “скорая” приехала сразу?

– …там было море крови, – закончил Диджей.

– Так что нам делать? Решай, – сказал Рекс. – Просто будем надеяться, что тебя никто не видел?

– В этом ресторане меня никто не знает, а на площади было почти совсем темно.

Рекс кивнул, пытаясь мыслить здраво.

– Тебе надо принять душ, – сказал он, помолчав. – Я поищу чистую одежду… положи свою в стиральную машину, проверь, чтобы все отстиралось, а я посмотрю, есть ли что в интернете.

– Ладно. Спасибо, – прошептал Диджей, встал и пошел вниз по лестнице.

Рекс услышал, как зашумел душ на нижнем этаже, достал из шкафчика хлорку и залил ею стол и стул, на котором сидел Диджей. Вытер бумажными полотенцами, спустился, вымыл окровавленную дверную раму, смеситель, раковину и забрызганный кафель. Снова поднялся, ведя бумагой по перилам, и оставил хлорку и бумажное полотенце посреди стола, чтобы не забыть вымыть душевую и барабан стиральной машины, когда Диджей закончит мыться.

Потом достал бутылку “Хайленд Парка” и стаканчик для Диджея и быстро посмотрел в телефоне местные новости. Никаких сообщений о драке или несчастном случае, которые соответствовали бы рассказу Диджея.

Может, все не так плохо, как он думает.

Если бы тот пьяный умер, в местных новостях об этом написали бы.

На совете начальник тюрьмы выдал Йоне Линне увольнительную, и заключенный без лишних вопросов получил тридцать шесть часов отпуска.

Йона дошел уже до середины подземного коридора, где на грубых бетонных стенах красовались гигантские смурфы. Помедлив несколько секунд, надзиратель открыл дверь. Дойдя до перекрестка, они дождались скрежета замка, подошли к другой двери и еще постояли, пока на центральной вахте не одобрили переход в следующую секцию.

Как и предсказывал Йона, Салим Рачен понял, что увольнение Йоны – его единственная возможность передать сообщникам информацию до среды. Сообщение Рачена, кажется, состояло только из телефонного номера и имени, но, возможно, это некий код убийства.

Йона расписался за свое имущество, внесенное в список, и подошел к так называемым вратам; надзиратель последовал за ним к центральной вахте.

Во время суда костюм сидел отлично, но с тех пор, как Йона начал посвящать тренировкам по четыре часа в день, пиджак стал узок в плечах.

Замок в воротах высокой ограды зажужжал, Йона открыл, вышел – и мощная стена осталась позади.

Знакомая боль впилась в левую глазницу, пока он шел по светло-серой асфальтовой площадке. Электрическое заграждение с накрученной поверх него колючей проволокой – последний отрезок дороги к свободе. Перед Йоной высились столбы с прожекторами. Белая деревянная конструкция светилась на фоне серого, как сталь, неба.

Йона подавил соблазн идти быстрее. Ему вспомнилось, как он ребенком шел за отцом через лес ловить гольцов в Вилльманстранде, в южной Карелии.

Когда между стволами и кустами заблестело озерцо, Йоне захотелось пробежать последний отрезок пути, но он взял себя в руки. К воде надо приближаться не спеша – так учил отец.

Высокая калитка поехала в сторону, жужжа и металлически лязгая.

Солнце вышло из-за тучи, Йона невольно взглянул на него. В первый раз за два года Йона мог смотреть вдаль – туда, где лежали километры полей, сельских дорог и леса.