– Погоди, какое ж горе, если Потоцкий его одобрил?Радоваться надо! Слушай, Генаш, а что если нам его в консерваторию отдать?

– Зачем?

– Недальновидно мыслишь! Вообрази, станет он знаменитымпевцом, из него курьер классный получится! Что хочешь провезет! Он жекрасавчик, из него может толк получиться! – мечтательно проговорил ФедорТихонович.

– Нет, друг ситный, нельзя!

– Почему?

– Слаб парень! Заложит он нас как пить дать!

– А если его в Италию послать учиться? Все в нашихсилах! Годика два поучится, стипендию хорошую ему платить станем, а долги-тоотдавать надо ведь рано или поздно? Вот и послужит нам! Об этом подумать стоит!

– Долго-то не думай, Федор Тихоныч, а то послезавтраслучай уж больно удобный!

– Хорошо, обещаю подумать, но, согласись, кадры коватьведь тоже требуется?

– Хозяин – барин, а мое мнение ты знаешь! Смотри, какбы беды не вышло!

В этот момент абрикосовый идиот-пудель выскочил с террасы ис диким лаем погнался за прохожей кошкой. Федор Тихоныч вскочил и бросилсяловить пуделя, а мы под шумок перебежали за дом и там уже выбрались в поле. Мыбыли все мокрые от напряжения.

– Давай на речку, прохладиться надо и помозговать! –предложила Мотька.

Мы искупались, не доходя до пляжа, и сели под кустом натравке.

– Ни фига себе! – проговорила Мотька. – Онитам сейчас судьбу Кирилла решают! Быть ему, понимаешь, или не быть! Вот в чемвопрос. Но, слава богу, мы там вовремя оказались. Вот только как егопредупредить?

– Слушай, Моть, а про Валерку они и словом необмолвились!

– Верно! Ведь если б они с ним что-то сделали, то ужобязательно бы в таком разговоре вспомнили о нем.

– Это уж точно! Давай сейчас к Уваровым заглянем!

– Погоди, а что нам с этим-то всем делать? Надо как-тоКирилла выручать, а то они, как увидят, что их груз тю-тю, со злости сразу егоугрохают, без всякого клофелина.

– Тогда бежим домой и звоним Коте.

– А может, не Коте, а Николаю Николаевичу?

– Ага, и Кирилла сразу заметут в милицию! Они там внюансах разбираться не станут, голос у него или не голос, и уж эти его дружкизаклятые постараются его утопить. Он в лучшем случае в лагернойсамодеятельности петь будет!

– «По тундре, по железной дороге, где мчит курьерскийВоркута – Ленинград! – дурным голосом заорала Матильда, так что птицынедовольно вспорхнули с куста.

– Да ну тебя, Мотька, прекрати, не до шуток!

– Это у меня на нервной почве!

Мы побежали домой мимо уваровской дачи, и навстречу намвыскочил Валерка, целый и невредимый.

– Валерка! Живой! – закричали мы. – Куда тызапропастился?

– Никуда я не пропастился, я научный экспериментпроводил! Наблюдал за Пахомычем.

– Кто такой Пахомыч?

– Кот. Живет на станции, здоровенный серый котяра,неужели не знаете? Тут народ говорит, что он к подружке на соседнюю станцию напоезде ездит. Вот я и решил проверить. Просыпаюсь утром, выхожу в сад, гляжу –Пахомыч чапает. Вот я от скуки и решил за ним пойти! И что вы думаете? Привелон меня на платформу, сидит, ждет, проходит товарняк, Пахомыч и ухом не ведет,сидит себе. Потом электричка приближается, он насторожился, а как онаостановилась, шасть в вагон, ну, я, конечно, за ним. И что вы думаете, правда,на следующей станции сходит и прямиком топает к одному дому, а там кошка егоподжидает, драная вся. И чего он в ней нашел?

Мотька вдруг размахнулась и отвесила Валерке оплеуху. Тототпрыгнул и схватился за щеку.

– Матрена, ты спятила? – заорал он.

– Моть, ты чего?

– Чего! Чего! Ничего! Мы тут, понимаешь, с ума сходим,думаем, что он геройски погиб, а он за котячьей жизнью, видите ли, наблюдает.Мать чуть не в обмороке… Где ты был столько времени, обалдуй? Тебя ж с утраищут!

– Да у меня денег с собой не было, а там контролер на обратномпути, пришлось пешком добираться! Это, Ася, я тебе объясняю, а с этой, с этой…я даже говорить не желаю! Моду взяла – по морде бить!

Немного успокоившись, Валерка заявил:

– А я, между прочим, времени зря не терял. Проходилмимо отделения милиции и вот что нашел!

Он вытащил из кармана мятую грязную бумажку.

– Это что такое? – спросила я.

– На мусорной куче валялась возле отделения. Там рядомдоска, где объявления о розыске вешают. На доске новые, свежие преступничкивисят, а на куче этот валялся, и чем-то мне его рожа знакома показалась.Поглядите, не наш ли это дружок Гена, по-моему, похож!

Он разгладил бумажку получше, потер ладонью и протянул нам.Оттуда на нас глядел человек, на первый взгляд не имеющий ничего общего с Генашей.Но только на первый. И хотя на портрете у него не было лысины, но взглядзмеиных глазок был очень похож. В графе «особые приметы» говорилось – на левойноге сзади под коленом большое родимое пятно. Интересно, очень интересно!

– А по-моему, это вовсе не он! – пожала плечамиМотька. – Просто кто-то отдаленно похожий. А наш Геночка живет себесвободно, ни от кого не прячется.

– Я бы все-таки проверил!

– А как? Что тут проверять? – усомнилась я.

– Ногу! Родимое пятно!

– Интересно, а как это можно у бандита ногу проверить?

– Ну вы же такие изобретательные шерлокини! Вот ипридумайте, как с него штаны стащить!

– Еще чего! Тебе надо, ты и стаскивай! –проворчала Мотька, но по ее глазам я видела, что она уже мучается этой идеей.

– И проверю, можешь не сомневаться! – заявилВалерка.

– Еще один научный эксперимент! «Проблема лишенияштанов представителя уголовного мира» – вот тебе сразу название длядиссертации!

Валерка прыснул.

– Матрена, сейчас схлопочешь! – крикнул он, но ужесмеясь. – Значит, вы не хотите проверить Геночку.

– А как? – спросила я. – У тебя есть идеи?

– Вот тут сказано, что его зовут Лузгачев ВикторВикторович. Можно просто подойти и крикнуть: Витя!

– Ну конечно, и с него от страху сразу штаныупадут! – подхватила Мотька, и мы все покатились со смеху.

Но тут Валерку позвали обедать, и мы договорились, что подвечер он к нам зайдет.

– Слушай, Аська, столько информации на нас свалилось,что делать будем?

– Первым делом позвоним Коте!