– Этой Вере Андреевне язык надо с мылом мыть, – заметил я на всякий случай.

Виктория махнула рукой.

– Это да. Но я и сама навела справки. Короче, если отбросить эмоции, то работать придется с Ухтомской. Во-первых, я прочитала ее монографию, она интересная, хоть и спорная, но научным аппаратом барышня владеет. Ну и плюс – какой-никакой, а опыт в экспертизе. А вообще я чувствую себя ревизором, нарушившим местное болотце. Хотя нет, во времена Гоголя хотя бы гранты так внаглую не пилили. Чтобы быть в тренде, надо бы еще плакат заказать, перед кафедрой повесить: «Грант, интриги или дело/Выбирай в эксперты Веру».

Вика рассмеялась, кажется, она была сегодня вполне довольна достигнутыми договоренностями.

Хотелось бы еще узнать, что она думает по поводу версии Веры о том, что Правдоруб – женщина, но в этот момент раздался звонок скайпа.

Это была Инна. Промелькнула мысль, могла ли Инна как-то пронюхать о машине. Мысль была глупая, я ее отмел и ответил. В окошке появилось перекошенное лицо моей клиентки.

«Неужели страховая так быстро сработала?» – пронеслось в голове.

Мняцакян обещал уладить без привлечения сторонних организаций. Или штраф с трассы пришел? Но для штрафа тоже должно быть еще рано.

– Что это такое?! – без предисловий начала Инна. Она была в ярости и, видимо, уже каким-то чудесным образом в курсе. – Что происходит в этом дурацком Ставроподольске?

Она кричала так, что Вика сделала выражение типа «упс» и закрыла лицо рукой, вроде как «в домике». Филипп опасливо зыркнул через сетку переноски и тут же, почуяв неладное, залез поглубже.

– Послушайте, Инна, – начал я как можно спокойнее. – Не переживайте так, все это поправимо…

– Поправимо?! – взвизгнула женщина. – Да это капец! Все! Это – это смерть! Я не знаю… вот так вот пожалеешь человека… а он…

Стало даже немного обидно. Зачем так орать и уж тем более использовать громкие слова: «смерть», «пожалела человека». Кто еще кого пожалел! Ни один юрист не брался за дело «ИннаБизнеса». Вот уж точно, особенности женской коммуникации – сплошная истерика. Но как раз в этот момент истерика Инны остановилась как вкопанная.

– Погоди, а ты сам-то видел?

Виктория вдруг начала показывать руками крест и молча мотать головой из стороны в сторону.

– Не машина, – сказала она одними губами, но я уже и сам догадался.

– Инна, вы о чем сейчас говорите?

– А ты о чем?

Пришлось нагло соврать, что у меня много клиентов и время от времени дела в голове путаются.

Инна неожиданно успокоилась так же быстро, как завелась.

– Ты не в курсе, значит, моей беды, – сказала она упавшим голосом. – Вот, смотри.

В скайп прилетела ссылка, открыв которую я увидел фотографию молодой Инны: она изменилась мало, разве что немного отяжелела. Инна сидела в обнимку с каким-то голубоглазым ярко рыжим кудрявым парнем есенинского типа. Пара улыбалась и, судя по всему, была счастлива.

– Что это? – не понял я и вдруг отчетливо услышал, что рядом со мной Виктория охнула, как от острой боли.

– Это же Шляпник, – прошептала Вика.

– Что? Что такое, Саша? Ты там не один? – забеспокоилась Инна.

– Приехали, молодые люди с котом! «Гранд Ставро»! – объявил таксист.

Красот отеля «Гранд Ставро», похоже, и вправду одного из крутейших в городе, мы не заметили. Перед глазами замелькали ковровые дорожки с лилейным гербом, мрамор стойки регистрации, пластмассовая улыбка девушки на ресепшне: «С котами нельзя… А, извините, вам можно». Нас поселили в двух соседних номерах с видом на центральную прогулочную улицу города, парк и часовню-новодел. Но мы вломились в номер к Виктории, высвободили совершенно притихшего Филиппа, который раздумал выходить из переноски ввиду такой суеты, бросили сумки, приняли у горничной лоток с кошачьим наполнителем и снова прилипли к экрану скайпа.

– Виктория Берсеньева, эксперт-филолог, – коротко представилась Инне Виктория.

– Спасибо, – неизвестно за что растерянно поблагодарила Инна, после чего мы с теткой сразу перешли к вопросам, которых у нас за то время, что мы стремительно вселялись в номер, скопилось больше, чем у пятилетнего малыша, впервые побывавшего на городской елке.

Это была история любви. Большой, ранней, красивой и трагически несостоявшейся.

– Меня зовут Лена, – сказала Инна грустно. – Елена Гаврилова – моя девичья фамилия. По второму мужу стала Берг. А Инна – псевдоним для интернета. «ИннаБизнес» – звучно, красиво.

– Вы поменяли имя в паспорте? – уточнил я, вспомнив, что в документах на машину она звалась Инной Берг.

– Да, хотелось после развода что-то поменять. Фамилию жалко – красивая. Год рождения – в паспортном столе наотрез отказались переделывать. Поменяла имя, – мрачно пошутила Инна-Лена. – На самом деле я еще до развода начала мутить инсту, Инна – мой самый первый ник. Решила попробовать раскрутиться. Вот и поменяла.

Оказалось, что с Алексеем Шляпником Инна Берг, то есть Лена Гаврилова, училась в одной группе в Самарском архитектурном институте. Та самая вольная художница, которая наряжала своих одногруппников в золотые лосины и каталась, шокируя публику, на теплоходике по Волге.

– Мы поженились с Лешкой на втором курсе. А первые признаки его болезни начались уже на третьем-четвертом. Это проявилось не сразу. Я даже не поняла сначала. Никто не понимал. На втором курсе все ребята уже подрабатывали. Это было время девяностых, жуткой бедноты, но и шальных денег. Для художника-оформителя – настоящее раздолье. Все ребята, с которыми он жил в общаге, начали зашибать башли. Вадим с Игорем подвизались в рекламном агентстве. Мастерили объявления для салонов, магазинчиков, ларьков и фирмешек. Коля с Гариком занялись ландшафтным дизайном для новых русских. Все что-то делали. А Алексей только смеялся. – Инна-Лена вздохнула. – Вадим звал его. Они вместе жили в общежитии и поначалу даже взялись за какое-то совместное предприятие по дизайну оберток для кондитерской фабрики, деньги появились. Потом Вадим открыл свое ООО, занялся дизайном рекламы, но Алексей поработал и бросил. Друзья его уговаривали, все без толку. Говорил, что это бурда, а не работа. Мол, что они занимаются объявлением очередной ПОРЫ: пора покупать холодильник, пора ехать на море, пора строить дом, заливать бассейн, гулять в продукции фирмы «Адидас». «У меня вот нет поры для покупки холодильника, я покупаю, когда хочу», – говорил Алексей. Сначала это было даже смешно, остроумно.

Инна замолчала, видимо, погрузившись в воспоминания. И снова печально продолжила: