Что ж, это поведение похоже на Милочку.

– Потом в магазин – шмыг. Ну, а мне что? Я дело свою делаю – дорожку чищу, для людей стараюсь. Где-то полчаса прошло, она и выходит. С пакетами в обеих руках. Я ещё подумал – не надорвётся ли?

– Почему?

– Так она хрупкая такая, как тростиночка. Того и гляди – пополам переломится. Аж жалко её стало.

В моей душе поднимается какая-то волна. Тростиночка. Моя хрупкая Мила, которую я в ЗАГСе обещал оберегать и защищать. Да я сам переломлю её пополам, как только поймаю.

Стерва!

– И много пакетов было?

– Да штук пять. Я ещё подумал – не помочь ли? Но она глазки скромно потупила и к дому побрела.

– И ты промолчал? Джентльмен!

– Так кольцо на пальце у неё блестело. Явно, девка замужняя. Чего на рожон лезть? Вдруг, мужик у неё с норовом, решит, что я клинья к его бабе подбиваю?

– Испугался, значит.

Подвожу я черту, радостно ухмыляясь тому, что колечко с безымянного пальца моя жена не сняла. Почему, интересно? Если уж я такой плохой супруг, от которого она сбежала в первую же брачную ночь и прыгнула в постель к первому попавшемуся типу.

Сомневается, значит.

– Есть немного. Старый я уже для разборок.

– И куда она пошла?

– Вон в тот дом. В третий подъезд зашла.

Расплываюсь в радостной улыбке, прищуриваясь, как мартовский кот.

Что ж, дворник полностью отработал свои деньги – и Милочкино поведение описал, и дом заметил, и подъезд.

Просто находка!

– Помог я вам?

– Да-да, благодарю!

Дружелюбно киваю мужику и наблюдаю, как он буквально расцветает от моей искренней похвалы – плечи распрямляются, и подбородок чуть приподнимается от гордости за себя.

Прямо преображение.

– Слушай, ты же умный мужик. И мысли хорошо формулируешь. Отчего пьёшь?

– Да не пью я. Так, для здоровья. Рюмочка с утра, рюмочка на ночь. От бессонницы.

– Один живёшь?

– Ага. Жена в том году померла, так я один и кукую.

– А лет тебе сколько?

– Сорок пять.

Крякаю от неожиданности. Этот мужик ненамного меня старше, а выглядит, как замшелый дед. Вот если его отмыть да приодеть – картинка, небось, будет.

– Возьми.

Протягиваю ему визитку, наблюдая за реакцией. Дворник осторожно поднимает на меня выцветшие глаза, и спрашивает:

– Зачем?

– Дело доброе хочу сделать. Не знаю, не спрашивай. Зацепил ты меня чем-то. Есть в тебе то, что я ценю в людях – честность, стойкость, деловую хватку. Если захочешь выбраться из этой помойки – позвони, помогу.

Вижу, как дрожит верхняя губа у собеседника, и шумно выдыхаю воздух через нос, раздувая ноздри. Странно. Сам от себя не ожидал, что когда-то смогу так растрогаться.

Что кто-то сможет меня зацепить вот так. Сразу.

И это не баба.

– Спасибо, я подумаю.

Дворник прячет визитку в карман ватника и вновь хватается за рукоятку лопаты. Отхожу на шаг назад, оборачиваясь к Тимуру.

– Идём? Надо обследовать третий подъезд и выяснить, кто там живёт. Только вот, не знаю, как.

Начальник службы безопасности ведёт бровью:

– Просто не узнаю вас сегодня, Юрий Александрович. Сразу два добрых дела за день.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну, сначала старушке помогли, денег дали. Потом – дворнику работу предложили. Такими шагами и до рая недалеко.

Смотрю на улыбающееся бесхитростное выражение лица Тимура. Он и вправду думает, что я изменился? Если так, то всё это от огромного желания скорее найти Милочку и за волосы притащить её в свой дом.

– До рая, говоришь, недалеко? Вот ты скоро там и окажешься, если не перестанешь отпускать свои дурацкие комментарии.

– Простите.

– То-то же.

Киваю. Отлично. Поставил распоясавшегося подчинённого на место. Не ему меня судить.

– Есть идеи, как осмотреть каждую квартиру?

– А осматривать не надо.

– Как это?

– У нас есть вскормленный вами информатор, который всё и про всех знает.

– Не понял.

Прищуриваюсь, вдыхая воздух ртом. Эта недосказанность начинает жутко действовать мне на нервы.

– Вы сегодня помогли с деньгами бабульке. Пока я нёс её пакет до дома, разговорились. Зовут её – Мария Алексеевна, и живёт она как раз в этом доме, только в соседнем подъезде. А кто знает всё и про всех?

– Старухи, конечно.

– Именно! А Мария Алексеевна уж очень рвалась отблагодарить нас за помощь. Так почему бы не воспользоваться?

Сжимаю губы в твёрдую нитку. Тимур – просто молодец, разработал прекрасный и легко исполнимый план. Бабка ведь уже воспылала к нам признательностью, так почему бы теперь не использовать её в своих целях?

– Отлично! Идём к старухе.

Тимур распахивает передо мной дверь соседнего подъезда, и я шагаю в темноту.

Юрий

*****

– Вот эта дверь?

Киваю подбородком на створку, оббитую коричневым потрёпанным дерматином, и брезгливо морщусь – даже от двери исходит тошнотворный запах кошачьей мочи.

Отвратительно.

– Ага, звоните, Юрий Александрович. Точно вам говорю.

С сомнением смотрю на своего помощника, пренебрежительно фыркая. Если бы не Мила, ни за что бы не пошёл общаться с той старухой.

Хватило с меня случая в магазине.

И вообще, что-то я сегодня очень сердобольный. Всем помогаю, деньгами сорю – не хорошо.

Нажимаю на чёрную пупочку, и слышу весёлую трель соловья, раздавшуюся за створкой. Слышу шаркающие шаги, и дверь незамедлительно распахивается, явив мне ту самую Марию Алексеевну, встретившуюся мне в магазине.

– Батюшки, сынок! Проведать решил?

Сглатываю слюну, пытаясь улыбнуться. И незамедлительно попадаю в объятия сухопарой женщины.

– Ну, проходи.

Выныриваю из объятий, выдыхая.

Обниматься со старухой совсем не входило в мои планы. Я вообще давненько не обнимал женщин старше тридцати лет, а тут – семидесятилетняя баба-яга.

Отвратительно.

Надеюсь, Тимур не будет трепать об этом на каждом углу.

– Нет-нет, спасибо. Я только спросить хотел.