— Я не рассматривал вопроса в таком контексте, —сухо отозвался полковник, — но Комар умер и был похоронен на нашем специальномкладбище. Я о нем вам докладывал. Это объект С.

На таких кладбищах хоронили мертвых, чьи приговорыВерховного суда были подтверждены президентом, отказавшим несчастным впомиловании. Здесь не бывало ни имен, ни фамилий, ни даже номеров. Просто самиофицеры знали, где именно они сваливают трупы, стараясь, чтобы те не попали вруки родственников. В бывшем СССР, такие кладбища существовали почтиповсеместно, при этом согласно строгой отчетности с мертвых снимали все, донижнего белья, до маек и трусов, уничтожая в кислоте голову, дабы, даже найдятруп, никто никогда не смог бы установить, кому именно принадлежит телопогибшего. В тридцатые годы таких закрытых кладбищ было достаточно многорассыпано по всей стране. В девяностые их почти не осталось, так как комиссияпо помилованиям при президенте исходила из гуманных принципов нравственности,трактуя как общечеловеческий принцип гуманизма — право каждого человека нажизнь.

— Хорошо, — кивнул генерал, — теперь осталсятолько заключительный этап операции. Учтите, полковник, что вы персональноотвечаете за этот завершающий этап. За весь финал, если хотите. Никаких срывовбыть не может — слишком дорогой ценой добились мы стабилизации ситуации. Вы всепоняли?

— В ближайшие три дня я доложу о наших действиях, —поднялся полковник.

Он позвонил своей жене впервые за последние четыре года. Онаподняла трубку, и он сразу узнал ее дрожащий голос. — Слушаю вас, —сказала она. — Это я, — сумел выговорить он. Нет, он ее не любил, ноих связывало слишком многое. Она тоже сразу узнала его.

— Они забрали Костю, — стараясь не заплакать,сообщила жена, — они ищут тебя, хотят, чтобы ты им позвонил. — Скажителефон.

— Да, да сейчас, — растерялась она в поискахбумаги, забывая, что номер телефона, написанный еще утром, лежит перед ней. Онанаконец прочла ему семь цифр.

— Больше ничего не просили передать? — уточнил он.

— Больше ничего, — повторила, как эхо, жена и,спохватившись, спросила: — Как ты? Где ты? Он положил трубку.

Затем, опустив еще один жетон, набрал необходимый номер. —Говорите, — раздалось на другом конце.

— Вы просили, чтобы я позвонил, — коротко сказалон, — что мне делать?

— Где вы находитесь?

— На Невском, около гостиницы «Москва» — Оставайтесьтам, мы приедем. — Нет. — Не понял. — Когда вы отпустите мальчика? —Как только увидим вас.

— Я не согласен. Вы должны его отпустить немедленно.

— Не нужно говорить, что мы должны. — Тогда выменя не увидите вообще. Найти меня трудно, в этом вы убедились. А если нетгарантий для моего сына, я к вам не выйду. И не пытайтесь меня засечь, неполучится. На том конце наступило молчание. Там, видимо, совещались. — Яперезвоню, — сказал он, положив трубку. Через десять минут он позвонилснова. — Что вы хотите? — спросили у него. — Мой сын должен бытьдома немедленно. Тогда я вам сдамся. Только так, а не иначе. — Ваш сынбудет дома через два часа. — Договорились. А я перезвоню еще через двачаса. Он снова положил трубку.

Два часа тянулись мучительно долго. Он сменил десяток мест,выбирая наиболее удобное для следующего контакта. Затем позвонил жене.

— Мальчика привезли? — Еще нет, — испуганноответила она. — Когда его привезут, запри все двери и не выходи изквартиры. Что бы ни случилось, не выходи. Оставайтесь дома. — Какты… — голос у нее дрогнул. На этот раз он не повесил трубку. —Здоров, — коротко сообщил он, — деньги вам привезут. Трать их насына, вырасти его мужчиной.

Она поняла, что он говорит свое завещание; — Простименя, — закричала она, — я люблю тебя. — Спасибо, — онзаставил себя повесить трубку. Еще через полчаса он позвонил снова. —Привезли?

— Да, — кажется, она плакала, — они уехалитолько что. Но предупредили, что нам будет плохо, если ты их обманешь. Где ты,я хочу тебя видеть.

— Папа, — услышал он голос сына. Впервые застолько лет.

— Здравствуй, — говорить была тяжело, — тыуже веселый. Когда вырастешь — все поймешь.

Говорить приходилось короткими, быстрыми фразами. Их телефоннаверняка: прослушивался.

— Приезжай к нам, — попросил сын. Он слышал плачжены, ее всхлипывание.

— Береги мать, — почему-то сказал он и сноваположил трубку.

Затем позвонил по прежнему номеру.

— Это я, — устало сказал он, — приезжайте замной. Я готов. — Где вы находитесь?

Он сказал. Они положили трубку. Он вышел из кабинытелефона-автомата и пошел к своей «девятке». Сел за руль. Они, конечно, небудут сразу стрелять, он им нужен живой, чтобы подтвердить их версию гибелиБыка. Только живой. На этом и строился его расчет. Поэтому они и отпустилимальчики.

Их автомобили появились уже через восемь минут. Сразу две машиныс шестью отлично подготовленными профессионалами. Двое сразу пересели к нему вмашину, затем сел третий.

— Давно вас искали, Левша, — с уважением сказалон, — даже не думал, что вы можете водить машину. Теперь я верю всему, чтопро вас рассказывали.

Он повернул голову назад. Сидевший рядом с ним человек навсякий случай показал ему свой пистолет.

— Не нужно, — мягко улыбнулся он, увидеворужие, — я уже не сбегу.

Его автомобиль стоял на набережной, метрах в десяти от реки.Обе машина приехавших стали позади, отрезая ему пути к бегству.

— Зачем вы взяли моего сына? Неужели не могли простопозвонить и объяснить, что вы хотите меня видеть. Я бы все понял.

— У каждого свои методы, — неприятно улыбнулсячеловек на заднем сидении, — мы выполнили ваши требования, теперь выдолжны выполнить наши. Вы, конечно, понимаете, что должны будете рассказать каквы стреляли в депутата парламента. И доказать все следователям и журналистам.

— Конечно. И сказать, что я сделал четыре выстрела.

— Вы действительно быстро соображаете, — сидевшийсзади положил руку на плечо своему сотруднику, — убери пистолет, носначала обыщи его.

Он почувствовал, как в затылок ему уперся пистолет второгосотрудника, а первый довольно ловко прощупал его от головы до ног.

— У него ничего нет, — сообщил сидевший справа отнего сотрудник, уже убрав пистолет.

Он почувствовал, как сзади убирают второй пистолет. Ему взатылок уже ничего не давило.

— Выходи из машины, — уже обращаясь к нему на ты,сказал старший группы, — у нас с тобой долгий разговор. — Конечно.

Вся беда в том, что его всегда недооценивали. Никто недумал, что он сумеет завести машину с полуоборота, дать первую скорость и такстремительно рвануть с места. Через секунду они крикнули. И почти сразураздался грохот воды и железа. Он, не колеблясь, направил автомобиль в реку. Изстоявших за ним машин выскочили ошеломленные люди. Раздавались крики, кто-тодаже прыгнул в реку. Но все, было поздно. Из четверых сидевших в машине людейне вылез ни один. Здесь была глубина около пяти метров, и машина, видимо,сильно ударилась, свалившись в реку с высоты бетонного берега. Позже водолазывытащили машину с двумя трупами в ней. И еще был найден чей-то протез.Остальные два трупа найти так и не удалось. Этот автомобиль много разпоказывали по телевизору, в некоторых репортажах показали даже трупы. Потоммного раз доказывали, что убийцей лидера оппозиции были люди, сидевшие в этомавтомобиле, бывшие сотрудники тоталитарного аппарата бывшего КГБ. Некоторыеверили, некоторые верили не очень, но доказательств все равно никаких не было.А про инвалида никто и не вспоминал.