Вспомнив про мужика и вовсе жить расхотелось. По рукам поногам связана я мужиком этим. Жизнь бьет ключом и все по голове, тут бы дела иналаживать, подпирает, аж караул, так нет, как заяц бегаю от тех, кто всегдамне был мил. Что там ни говори, а люблю военных! Особенно невидимого фронтабойцов.

Люблю, но чур меня с ними встречаться! Хорошо, что сюдазабрела на неприличную свадьбу эту: может Любу удастся расспросить. Всегдаосуждала ее за излишнюю общительность, но теперь ее общительность может оченьмне пригодиться.

“Горько! Горько!” — еще громче грянула пьяная орда.

“Совсем придурки обнаглели!” — возмущенно подумала я, имеяввиду сразу всех своих друзей, то есть врагов — никак не привыкну.

Сергей, услышав их неприличные вопли, с сочувствием глянулна меня и постарался отвлечь.

— Неправда ли, здесь чудный фонтан? — затеял он светскуюбеседу.

— Фонтан неплох, — откликнулась я, — в нем невесту и утоплюпосле того, как хорошенько выпью.

Сергей с тревогой покосился на невесту (видимо соображаяшучу ли я) и сказал:

— Кстати, о выпивке: заранее сделал заказ на две персоны, ноесли он вас не устроит…

— Устроит, — заверила я. — После трехлетней диеты меня всеустроит. Могу есть даже мышьяк. Голодный организм прекрасно его усвоит, потомучто и в мышьяке полезного много, — в этом месте я кивнула на Юльку.

Очень кстати я вспомнила о мышьяке — от свадебного столаотделилась та, которая в нем очень нуждается. Думаю, не стоит пояснять, что этобыла глазастая Тамарка, она первая заприметила меня.

Тут нервы мои не выдержали.

— Простите, — сказала я Сергею, устремляясь к свадебномустолу.

Не подумайте плохого, лишь с целью переговорить с Любой.Мужик в фуфайке очень меня волновал. Уже поняла: не будет без него мне жизни.

Я устремилась к свадебному столу, но монументальная Тамаркапреградила путь и в самое ухо зашипела:

— Мама, ты невозможная, как ты прорвалась сюда? Сейчас жеуходи!

— Не ори, — рявкнула я, — полопаются перепонки. И отстань: увас своя свадьба, у нас своя. Видишь того мэна?

Я показала на Сергея. Тамарка уставилась на него во всеглаза — там было на что посмотреть.

— Кто он, Мама? — задыхаясь от любопытства, спросила она.

— Сказала же, мой будущий муж, владелец “Бентли”.

Надо отдать должное Тамарке, она за меня порадовалась:

— Ну? Что я говорила, Мама? И часа не прошло, как прибилосьговно к твоему берегу!

— Побольше бы нам, бабам, такого говна, — ответила я, сгордостью глядя на Сергея.

Заметив к себе интерес и не подозревая в каких эпитетах онем разговор, он приосанился и сделал вид, что нашего интереса не замечает.

Передать не могу как он был хорош. У Тамарки от завистиповело набок скулу. Так с перекошенной к свадебному столу и пошла. После этогомне всего лишь оставалось у фонтана сидеть, попивать винцо, закусывать,развлекаться приятной беседой с Сергеем и ждать когда Люба сама подойдет.

Тут же от свадебного стола потянулась вереница друзей…Тьфу!, врагов, что, зачастую, одно и то же.

Первой Маруся причалила, уронила свой бюст на стол и сделаласообщение:

— Юльку прямо вся ненавижу.

— Это сильно заметно, — ответила я. — Так кричать ей“горько” только от ненависти и можно.

— А что, думаешь сладко смотреть на безобразие это? Негодуюпрямо вся, но ничего не могу поделать. Не уходить же. Уж лучше я прямо всяостанусь здесь и сожру побольше, а Юлька и Женька платят пускай.

— Каждый мстит в свое удовольствие, грех тебя осуждать, —саркастично заметила я, выражением лица давая понять, что и эти слова далеки отмоего истинного мнения.

Маруся все правильно поняла и в долгу не осталась.

— Прямо вся бы на твоем месте отсюда ушла, чем унижаться такперед Юлькой, — жадно шаря взглядом по нашим тарелкам, процедила она.

— Если Ваню уломаешь, будешь и на моем месте, —снисходительно пообещала я.

В общем, беседы у нас не получилось — Маруся фыркнула иотчалила.

Не получилось и с Тосей, и с Леной, и с Розой, и с Ларисой —все советовали мне уйти, при этом безбожно ругая Юльку — какое лицемерие! Я желучшая их подруга и как жертва могла бы рассчитывать на большее участие. Чем жеЮлька их всех подкупила? Неужели рестораном? Бред какой-то.

Сердце кровью обливалось: столько предательств за один день!

Наконец подошла и Люба. Вот с кем было о чем поговорить. Ятут же, прямо в присутствии Сергея, подробно расспросила ее о соседях.

Выяснилось, что полковник не обманул. Действительно, мужикув фуфайке из того дома исчезнуть некуда. Но он исчез!

Как ему это удалось?

Извинившись перед Сергеем, я отвела Любу в туалетную комнатуи минут тридцать пытала куда мог пропасть мужик.

— В нашем доме случайных людей нет, — в конце концовсообщила Люба.

— Но ты же случайная, — напомнила я.

— Уже неслучайная. Перед тем, как въехать в квартиру, полныйинструктаж прошла. И родственников моих проверяли до седьмого колена.

Я призадумалась. По всему выходило, что и не было мужика. Ачто, если он плод моего воображения?

Ага! И “Муха” тоже плод? Не сама же я пальнула из этойзлодейской “Мухи” (Бог мой!) в президента!

— Нет, не сама, — сказала Люба. — Лично я думаю, что кто-тодругой.

Мне сделалось дурно. Ведь уверена же была, что про “Муху”подумала, оказалось вслух произнесла. Конечно вслух, раз Люба мне ответила.

— Соня, опасно связываться с этими органами, — приняласьнаставлять меня на путь истинный Люба. — Им срочно надо отчитаться перед президентом,потому и готовы схватить кого угодно. Просто удивляюсь, что ты жива до сих.

“И это она мне говорит. Прямо в глаза.”

Я помертвела.

— А в чем дело? Почему я должна быть не жива?

Люба всплеснула руками:

— Ну как же, Соня, ведь не ты же убивала президента!

Не я убивала президента, и поэтому надо меня убить? По этойпричине убить надо всю нашу страну терпеливую. Странная у Любы логика. Кому, поее мнению, служит ФСБ, черным антигосударственным силам или президенту?

И тут я помертвела. Вопль вырвался из моей груди, иподкосились ноги. Что несет эта Люба? Не я убивала президента? Так президентубит?!