память отшибло. А мы привыкли воспринимать гвардейцев как самых эффективных бойцов, в смысле не только мы здесь, а все жители убежища в целом. – Пояснила Эри. – И то, что случилось на сорок первом, это не знаю… Ну как будто на глазах ребёнка какой-то человек отца избил. Психологически это пипец как по мозгам бьёт.

– И что у всех так?

– Да я их на ху… вертел на одном месте в общем, – пьяно махнул рукой Накс. – Но даже меня проняло брат! Хотя я всегда знал, что они не такие непобедимые, как нам тут пытаются показать и рассказать. С детства нам вдалбливают мысль, что эти хреновы гвардейцы – единственные, на ком держимся мы. Живём, дышим воздухом, тоже благодаря им и прочая, прочая. Что они, дескать, с любой угрозой и опасностью разберутся на раз-два. И да бля, когда ты понимаешь, что эти легендарные гвардейцы могут стать беззащитнее младенца, это сука бьёт по мозгам.

– Поэтому все эти расписки, ограничения и перевирание информации, – кивнула Эри. – Боюсь, Кормчий и Хранители попросту не знают, как им быть в этой ситуации. Объявить о том, что какая-то хреновина может за секунду нейтрализовать хоть роту гвардейцев, это значит разом обвалить всю веру в свою безопасность у всех жителей разом. А с другой стороны – и замалчивать инцидент, скрывая всё подряд – тоже очень рискованный вариант. Ты прав в том, что где появилась одна хреновина, вполне может появиться и вторая, и третья.

– Говорят «шила в мешке не утаишь», – хмыкнул я. – Я не верю, что эта информация не просочится. Возможно, с искажениями. Но вопрос времени, когда картина близкая к реальной станет известна всем и каждому. Слишком много людей знают о произошедшем.

– Факт, – кивнул Рубик. – С хранением секретов у нас действительно туго.

– А потому, не базарьте про это вообще нигде и никак, – обвёл я взглядом всех присутствующих. – Сольёт информацию какой-нибудь левый хрен, а козлами отпущения могут сделать кого-то из нас. Или нас всех разом.

К столу подошла Ариэль, немного побуравила меня взглядом, вроде как ожидая, что я вернусь на своё место. Я улыбнулся и похлопал себя по ноге, как бы предлагая сесть мне на колени. Рыжая зашипела, как рассерженная кошка и плюхнулась рядом с Наксом.

– Ладно, сменим тему, – я обвёл за взглядом. Помещение уже стало заполняться людьми, видимо, официальные речи закончились и народ шёл праздновать знаменательное событие.

– Что думаете про эту экспедицию? – с интересом обвёл я всех взглядом. – Может, кто-то участвовал в чём-то подобном?

– Последняя экспедиция была около трёх лет назад, – проговорила Ариэль, выгнувшись и забрав свой стакан, стоявший подле меня. – Тогда никто из нас физически не мог в ней участвовать. Рейтхантами мы попросту не были.

– Так «Флибустеры» будут в деле или нет?

– Конечно, как такое пропустить, – кивнула Ариэль. – Но там не всё так просто, берут не всех подряд и я, сука, очень сильно подозреваю, что меня попросту могут завернуть. Благодаря моему папочке.

– А почему это?

– Мой папочка – Эльф, – бросила Ариэль со вздохом.

– Эльф? – моя пьяная башка крутила мыслительными процессами замедленно. – Погоди, это получается, который Хранитель чего там…

– Да, Хранитель Технорубки.

– Эээ… – выдавил я ошарашенно. – Не знал.

– А я ведь говорил как-то, – подал голос Рубик.

– Так, а на что это влияет? – не понял Накс.

– На то, что списки этих штабов одобряют Хранители. Насколько я знаю, в подобные экспедиции обычно отправляют тех, кого не жалко потерять. Больше того, хорошая возможность избавиться от части тех, кто в Сумрак не ходит, но и на своих этажах их бы с радостью не видели. С другой стороны, тех, кого Хранители считают полезными – всегда отклоняются. Учитывая, что я имею гражданство Технорубки, думаю, несложно догадаться, какое решение примет мой отец.

Ариэль печально улыбнулась на последних словах и залпом выпила содержимое своего стакана. Я же задумался. Это очень полезная информация от захмелевшей Ариэль. Выходит, что все шансы попасть в эту экспедицию у меня есть – я ведь как раз в той самой категории «кого не жалко потерять» и даже скорее «нужно бы потерять».

– Кроме того, там своя система отбора и формирования отрядов, не факт, что если вы планируете попасть туда группой, то вам дадут своей группой работать, – продолжила Ариэль, откинувшись на спинку дивана. – Всех участников в прошлых экспедициях тасовали, командование там в основном из гвардейцев. Хотите поучаствовать?

– Да, Оскар, мы хотим поучаствовать? – замер с бутылкой в руках Накс.

– Не знаю, как вы ребята, но я хочу. Чёрт, увидеть мир за пределами этих бетонных стен, это дорого стоит. А сейчас нам даже хотят за это заплатить.

– Не факт, что удастся много увидеть, – скептически покачал головой Рубик. – Общался я когда-то с одним участником такой экспедиции. Как его там? Фурман или что-то такое. Сгинул он в Сумраке пару лет назад. Так вот, он говорил, что ехали до места в закрытом кунге, было лишь несколько смотровых щелей, через которые хрен пойми, что видишь. На месте их высадили у какого-то брошенного бункера подземного, почти впритык, откуда они таскали потом разную старую электронику и прочий хлам. Ночевали в этом бункере. А на следующий день их снова загрузили и назад. Что он успел увидеть? Да почти нихрена.

– Бл…ин, – покачал головой я. – О таком я варианте я как-то не подумал. Это был бы очень хреновый расклад.

– Ну а вы чего, не хотите увидеть поверхность? – Не очень понимая ребят, я обвёл их взглядами. – Сами-то вы что думаете?

– Я хочу, – осклабился Накс. – Мне интересно!

– Хочется, но риски и опасность высокие, – покачал головой Рубик.

– Ой блеть, после того, что было на сорок первом, – начал было я, но Рубик упреждающе поднял руку.

– Что было на сорок первом, это опасность, которую ты можешь встретить лицом к лицу. Там же, нередко что-то атакует, сминая технику как бумажные листы. Вот представь, едешь ты себе, качаясь и думая о своём. А потом трах, и ты труп.

– Блин, – нахмурился я. – Ну это да, хреново.

– Я хочу, но боюсь, – хмыкнула Лизи. – Честно говорю. И после сорок первого, я боюсь ещё больше. Если такая хрень проникает сюда, то что можно встретить на поверхности? Бррр…

– Я не знаю, – покачала головой Эри. – Поверхность, это какой-то незнакомый огромный мир. Мы в этом-то своём маленьком мире и то, барахтаемся, встречая постоянно что-то новое. Та реальность для меня… Да пожалуй, для всех нас, она слишком огромная. Слишком неизвестная, одно это понимание давит. И немного пугает даже. У всех так?